Рождение стали [1984 Беккерт М. - Железо. Факты и легенды]

Реомюр изобрел не только жидкостный термометр. - Об искусстве превращения мягкого железа в твердую сталь. - Шведский ученый пишет первую фундаментальную учебно-справочную книгу по металлургии железа. - Петр I и развитие промышленности в России. - Царская держава превращается в крупнейшего в мире экспортера железа. - Реомюр создал первую теорию закалки стали. - Английский часовщик изобретает тигельную литую сталь. - Промышленный шпионаж - старое прибыльное ремесло.

Три известных ученых-Даниель Габриель Фаренгейт, родившийся в Данциге (Гданьск) в 1686 году, Рене Антуан де Реомюр, родившийся в Ла Рошели в 1688 году, и Андрее Цельсий, родившийся в 1701 году в Уппсала, - не зная друг друга и независимо один от другого, решили примерно в одно и то же время одну и ту же проблему, причем весьма сходным способом. Все они создали шкалу температур и изобрели термометр. Все трое использовали в качестве точек отсчета температуру плавления льда и кипения воды. При этом они следовали советам великого английского ученого сэра Исаака Ньютона и голландского физика, математика и астронома Кристиана Гюйгенса. Фаренгейт, Реомюр и Цельсий, конечно, не были первыми и единственными изобретателями жидкостного термометра, но они стали наиболее известными и таковыми остались в истории науки, ибо их именами обозначают температурные шкалы. Все эти ученые имели универсальное образование, интересовались многими проблемами науки и практики в различных областях деятельности. Наступило время, когда ученые приступили к исследованию производств, имеющих тысячелетний стаж, когда они начали постигать тайны многих уже утраченных технологических процессов. Наука стала оказывать решительное воздействие на практическую деятельность человека, способствуя улучшению и совершенствованию сельского хозяйства и промышленного производства, ремесел и торговли, мореплавания и военного дела. В металлургии железа совершенно особую роль сыграл Рене Антуан де Реомюр.

Ранним летом 1708 года двое господ посетили в Париже дом, где уже в течение трех лет жил молодой Реомюр. Они приехали в закрытой карете, и одетый в ливрею кучер постучал в дверь. Слуга мосье де Реомюра проводил господ в маленькую гостиную в нижнем этаже дома и пошел с докладом к хозяину. Вскоре появился элегантно одетый молодой человек, поклонился посетителям и предложил сесть. Ничто не говорило, что это углубленный в науку ученый: его манеры были исключительно светскими. Он обратился к своим гостям: "Я рад приветствовать вас в моем доме. Могу ли я спросить, чем обязан тому, что вы здесь".

"Мосье де Реомюр, нам поручили сообщить Вам, что Академия Наук очень высоко оценила Ваши математические работы и хочет видеть Вас своим членом".

Реомюр не стал скрывать радости, которую принесло ему это известие. Работы, о которых шла речь, были изданы лишь в прошлом году, и он их разослал некоторым ученым. Этим он хотел успокоить отца, который не одобрял занятий сына математикой и естественными науками, считая, что следует изучать право. Сеньор де Реомюр, член совета и высокоавторитетный нотариус в Ла Рошели, хотел видеть сына юристом. Опубликование трех работ по математике должно было убедить отца в серьезности занятий сына. Однако Реомюр не ожидал, что его работы будут так высоко оценены. Тем не менее это случилось, и двацатипятилетний Рене Антуан де Реомюр стал членом Парижской Академии Наук, основанной в 1666 году всемогущим министром финансов Короля Солнца Жан-Баттистом Кольбером.

Несколько лет спустя, Реомюру предложили выполнить работу, которая стала делом его жизни. Правительство Франции поручило ему детально описать различные искусства и ремесла. Громадная по своему объему и значению работа, так и названная "Описание различных искусств и ремесел", начала выходить в 1761 году. Последние тома увидели свет уже после смерти автора в 1789 году. Трудно себе представить, как один человек смог справиться с таким множеством проблем. С 1708 по 1715 г. Реомюр занимался изучением жизни некоторых морских животных. Его в равной степени интересовали и электрический аппарат циттерохена, и регенерация исчезнувших звеньев у крабов и омаров, и фосфоресценция определенных видов моллюсков. Наряду с этим, следуя заданию, Реомюр изучал различные технологии и ремесла, например изготовление канатов и золотой проволоки, Он пытался получить воздухонепроницаемую и не растворяющуюся в воде бумагу и разгадать тайну состава и окраски бирюзы. Не было ничего, что не привлекло бы пытливого ума Реомюра. Он вновь открыл тайну получения высоко ценившейся в древнем мире пурпурной краски из пурпурной морской раковины, изобрел белое непрозрачное стекло, напоминавшее по своим свойствам фарфор и потому получившее название "реомюров фарфор". Этот "porcelaine tendre" еще долго производили наряду с настоящим фарфором на знаменитой фарфоровой мануфактуре в Севре. Реомюр исследовал шелковую пряжу и доказал, что искусственные нити не могут заменить нити из кокона шелкопряда. По повелению китайского императора эта работа была переведена патером иезуитом Перенни на маньчжурский язык. Такую же известность приобрели работы Реомюра, касающиеся жизни пчел. Современники называли его Плинием, (римский ученый и писатель, 23-79 годы до н.э.) XVIII столетия, дабы выразить свое высшее уважение перед универсальным умом ученого.

В 1715 году Реомюр начал заниматься металлургией железа. К этому времени он все чаще жил в фамильном замке Бермондьер в Северной Франции и лишь изредка посещал Париж, где останавливался в своем доме в городе или в поместье Берси под Парижем. Он часто приглашал друзей, членов Академии и иностранных ученых, с которыми обсуждал различные научные проблемы, устраивая своего рода научные конференции.

Результаты первых исследований материалов на основе железа были опубликованы в нескольких работах. Из них получили известность такие, как "Искусство превращения ковкого железа в сталь" и "Искусство умягчения литого чугуна". В указанных работах впервые даны научные основы термической обработки чугуна и стали. До этого ни одна из технологий обработки материалов на основе железа не имела объяснения. Обе работы были опубликованы в 1722 году издательством Мишеля Брюнне в Париже. Как было тогда принято, Реомюр посвятил свои работы правителю Франции - герцогу Филиппу Орлеанскому - регенту при несовершеннолетнем Людовике XV, правившему после смерти Людовика XIV с 1715 по 1723 год. Государственный министр Жильом Дюбуа при дворе герцога Орлеанского был горячим сторонником научной деятельности Реомюра и ему была пожалована ежегодная дотация в 12 тысяч ливров - сумма по тем временам достаточно большая. Эти деньги Реомюр тратил исключительно на научные исследования. Получив в наследство значительное состояние, он устроил в своем замке Бермондьер крупную исследовательскую лабораторию, соорудил плавильные печи и оборудовал небольшую литейную мастерскую, которую затем немного расширил. Реомюр стал великим экспериментатором, открывавшим все новые и новые секреты окружающего мира.

Осенью 1736 года Реомюр жил в Париже. Почти ежедневно он встречался со шведским ученым Эммануэлем Сведенборгом, обладавшим такими же универсальными знаниями. Сведенборг был весьма разносторонним человеком, в нем сочетались острый ум и рациональное мышление ученого-естествоиспытателя с большими музыкальными способностями. Сведенборг с удовольствием бывал в обществе Реомюра. Два года назад в Дрездене и Лейпциге вышла его книга о железе под названием "De ferro". Это была лишь часть крупной работы, написанной в Лейпциге в 1734 году под общим названием "Opera phi- losophica et mineralia" ("Труды по философии и минералогии"). Первый том посвящен мистической натурфилософии, а два других - очень важным для практики вопросам металлургии железа и меди. Книга "De ferro" по праву считается первым учебником и одновременно справочником по металловедению чугуна и стали. Очень много путешествовавший Сведенборг подробно описывает в книге металлургические процессы и сравнивает между собой технологии, применяемые в различных странах. Таким образом, он является первым ученым, применившим в металлургии железа научный метод сравнения. Сведенборг был в Париже не впервые. Он несколько лет путешествовал по Европе после окончания университета в Уппсала в 1709 году. Молодой доктор философии побывал тогда в Англии, Голландии и Франции. Работы Реомюра были ему известны, и он очень высоко ценил их. Он признавал, что во многом обязан французу, ибо его собственные научные труды нередко основывались на данных, полученных Реомюром.

И вот снова ученые сидели у камина в парижском доме Реомюра и оживленно беседовали. Реомюр объяснял открытый им метод консервирования яиц. Уже несколько лет он занимается птицеводством и искусственным выведением цыплят.

Реомюр потянулся за бокалом. Он любил это красное вино из винограда, который возделывали где-то между Луарой и Соной. Сведенборг последовал его примеру: Он был рад встрече, ему нравилась эта непринужденность. Вообще-то он предполагал лишь нанести визит вежливости знаменитому члену Парижской Академии Наук, но все обернулось иначе. Визит вежливости затянулся, и теперь Сведенборг каждый день приходил к Реомюру и наслаждался его обществом. Мог ли он предполагать, что непринужденный обмен идеями задержит его во Франции на целых девятнадцать месяцев.

Реомюр поставил свой бокал и, взглянув на Сведен- борга, произнес: "Дорогой друг, надеюсь, я могу Вас так называть. К сожалению, в Париже я пробуду всего несколько дней. Мне хочется воспользоваться прекрасной осенней погодой и поехать домой в замок Бермондьер. Я приглашаю Вас к себе. Я буду рад видеть Вас там, это будет большой честью для меня".

Сведенборг не удивился приглашению - Реомюр уже не раз звал его посмотреть графство Мен. Он утвердительно кивнул.

"С удовольствием принимаю Ваше приглашение. Меня ничто не держит в Париже, и я готов ехать с Вами".

Сведенборг поблагодарил Реомюра с подчеркнутой вежливостью.

Два дня спустя они в сопровождении двух слуг выехали из столицы и двинулись в западном направлении. Карета Реомюра, обычный для того времени экипаж для путешествий, была внутри устлана коврами и выложена подушками. Боковые окна закрывались кожаными шторами. Дорога на Версаль была в отличном состоянии. Однако в пути им пришлось неожиданно задержаться; в этот день король возвращался из Версаля в Париж. Швейцарская королевская гвардия освобождала дорогу. Вначале появился ее верховой отряд. Это были всадники в богато украшенных сине-красных мундирах, представлявшие великолепное зрелище. Далее следовали около десяти карет, запряженных шестью парами лошадей каждая. В них ехали высокие сановники королевского двора, а непосредственно за ними следовали принцы крови, то есть нецарствующие члены королевской семьи. Их кареты тянули уже восемь пар лошадей. После этого промаршировали пешие гвардейцы в сине-красных мундирах с красными аксельбантами и широкополых фетровых (войлочных) шляпах. Красные патронташи с золотой каймой дополняли парадную форму солдат Бурбонов. И наконец, путники увидели колесницу самого короля - "возлюбленного", как многозначительно называли Людовика XV потомки. Королевскую колесницу окружали пешие и верховые слуги в ливреях королевского двора. Замыкала процессию вторая полурота пеших королевских гвардейцев.

Непредвиденная остановка заняла почти два часа, поэтому Реомюр и Сведенборг, несмотря на отличную дорогу, в этот день далеко не уехали. Дальше с каждой милей дорога становилась хуже. Хотя Франция и располагала лучшими в Европе дорогами, уступая лишь Нидерландам, но полностью вымощена была только одна - между Орлеаном и Парижем. Эту дорогу построили еще при Людовике XIV и служила она для транспортировки вина с виноградников, расположенных вокруг Орлеана. В свое время виноторговцы, возвращаясь из Парижа, обязаны были загружать свои повозки песком и брусчаткой и везти их до места стройки. И если многодневная езда даже по этой дороге не доставляла удовольствия, то что было говорить о дороге, проходившей от Рамбуйе через старую епископскую резиденцию Шартр до Ле Ман? Хотя слуга вел лошадей, выбирая наиболее ровные места, колеса то и дело попадали в выбоины или рытвины. Тряска была немилосердна. Карета напоминала корабль в штормовом море. Изредка на пути встречались крестьяне, ремонтировавшие дорогу. Это была повинность. Каждый сельский житель, не принадлежавший к знати или церковному сословию, обязан был начиная с 16 лет ежегодно безвозмездно отрабатывать до сорока дней на строительстве дорог.

Реомюр и Сведенборг все чаще покидали карету, предпочитая идти или бежать рядом, чем трястись по ухабам. К счастью, погода стояла прекрасная, золотая осень радовала глаз. Дубовые рощи сменялись аккуратными виноградниками. Матовые гроздья винограда тяжело свешивались, отсвечивая в нежарких лучах солнца. Видеть все это, вдыхать аромат полей и рощ, идти рядом с каретой доставляло огромное удовольствие. За интересной беседой время шло незаметно. Швед рассказывал о своей родине и о своих путешествиях, Реомюр - о своих научных исследованиях и новых экспериментах, которые предполагал поставить в лаборатории замка. Это были часы интеллектуального общения, сблизившие ученых. Они стали друзьями. В ту пору у Сведенборга еще не было "видений", он еще не "беседовал" с ангелами и духами, как это случалось в более поздние годы его жизни. Вряд ли Реомюр разделял мистицизм Сведенборга. Во всяком случае данных об этом нет. По происхождению и воспитанию Реомюр был верующим католиком, однако его религиозные представления оставались за пределами научного мировоззрения.

Реомюр и Сведенборг

Иначе мыслил Эммануэль Сведенборг. Он выдвинул положение, согласно которому человек в этом мире имеет дело лишь с зеркальным его отображением. Окружающий мир, населенный людьми, он заменял миром духов. Позднее Сведенборг описал этот потусторонний мир очень подробно. Он утверждал, что имеет непосредственный доступ "к слуховым и зрительным доказательствам" мира духов. В то же время в беседах с Реомюром Сведенборг проявил себя проницательно мыслящим ученым, а когда речь шла о проблемах металлургии железа - хорошим практиком-металлургом.

В последний день путешествия уже на дороге, ведущей прямо к замку Бермондьер, Реомюр попросил своего гостя рассказать о состоянии металлургии в России. Сведенборг был там еще при жизни Петра I и познакомился с основными железоделательными заводами страны.

Петр I был, пожалуй, величайшим монархом эпохи раннего просвещения. Путем коренных реформ во всех областях жизни страны ему удалось отсталую в своём развитии Россию вывести в ряды крупных держав Европы. Победой под Полтавой над шведами был обеспечен и внешнеполитический престиж России. Петр I осуществлял свои реформы железной рукой. Он разрывал феодальные путы, связывавшие всю общественную жизнь страны, приглашал голландских ремесленников, открывал школы, поощрял производства и торговлю. Осуществляя свои планы, он действовал последовательно, жестко и даже жестоко, беспощадно устраняя тех, кто оказывался на его пути. Подтверждением тому служит судьба его сына, который был обвинен в заговоре против отца, арестован по его повелению и после допроса с пристрастием (после пыток) казнен 20 июля 1718 года. Крутые меры Петра I преследовали лишь одну цель, имели лишь один смысл - вырвать Россию из средневековой феодальной отсталости, превратить ее в современное развитое государство.

Эммануэль Сведенборг был членом основанной Петром I Петербургской Академии Наук. Он знал многих ее членов и переписывался с ними. При Петре I получили значительное развитие не только заложенное им крупное судостроение и мореходство, но и другие промышленные производства и ремесла. Особое внимание уделялось горнорудному делу, металлургии, производству оружия. Старейшее и самое крупное оружейное производство было организовано в начале XVIII века в Туле - центре железоделательной промышленности России того времени, основанном на базе местных железных руд. Здесь по указу Петра I в 1712 году был построен первый государственный оружейный завод. Ежегодно на нем изготавливали до 20 тысяч ружей и до 10 тысяч пистолетов. Для освоения этого производства Петр I получил от прусского короля Фридриха Вильгельма I двенадцать мастеров с оружейного завода в Шпандау. Взамен Петр I послал прусскому королю 100 рослых рекрутов.

Во время своего легендарного путешествия, начатого в 1697 году, Петр I посетил много городов и стран Европы, в частности Амстердам, где он в качестве простого корабельного плотника строил на верфях Остиндской торговой компании фрегат "Петр и Павел", а также побывал в Лондоне и затем в Германии. Он останавливался в Хальберштадте, Галле, Лейпциге, Дрездене. Посетил также Гарц и саксонские Рудные горы, где осматривал горнорудные и металлургические предприятия. Очевидно, при посещении кузнечных заводов особое удовольствие царю доставляло забираться на хвостовик больших механических молотов с приводом от водяного колеса. Во всяком случае и сегодня еще туристам в Ильзенбурге в Гарце, в Ольбернгау в Рудных горах и в других местах этого края рассказывают об этой прихоти-шутке великого царя. Из Дрездена Петр I, как известно, направился в Вену, но отсюда ему пришлось срочно ехать в Москву для подавления стрелецкого бунта.

Хвостовик больших механических молотов с приводом от водяного колеса

Результатом путешествия царя явилось, в частности, переселение в Россию большого числа ремесленников, художников и предпринимателей. Многих из них Петр I лично уговаривал покинуть родину и обрести ее в России. Среди них были, например, такие выдающиеся мастера своего дела и специалисты, как оружейник Эмаис из Ольбернгау, волочильщик проволоки Ницель из Фрайберга и кузнец-инструментальщик Вагнер из Дрездена. В это же время Петр I издал указ, по которому сыновья из обеспеченных и богатых семей должны были выезжать за границу для изучения ремесел, чтобы по возвращении домой употребить их на благо русского государства. Можно лишь поражаться тем переменам, какие удалось внести Петру I в жизнь отсталой страны всего за несколько лет.

Сведенборг подробно рассказал Реомюру и о развитии металлургии железа в России при Петре !. Если в начале его правления в стране существовало лишь весьма скромное железоделательное производство, едва покрывавшее собственные потребности страны (весьма незначительные), то к концу его в России насчитывалось более двухсот металлургических и железоперерабатывающих заводов, причем на некоторых из них работало до 3000 рабочих. Уже в 1716 году первый русский чугун был экспортирован в Англию, а в дальнейшем, в конце XVIII столетия, Россия превратилась в крупнейшего в мире экспортера чугуна.

Далее Сведенборг повел разговор о своей книге "De ferro", в которой обстоятельно описаны металлургические заводы Пермской губернии России. Развитие металлургии Чугуна и стали в России тесно связано с семьей Демидовых. Никита Демидов, сын тульского кузнеца, сам кузнец, сопровождал Петра I в его путешествии по Европе. Ему царь подарил основанный в 1701 году Невьянский завод с несколькими доменными и подовыми печами. Обязанностью Демидова было ежегодно поставлять государству пять тысяч пудов прутковой стали по цене 30 копеек за пуд. Заводу было придано также семь квадратных верст земельных угодий. Никита Демидов получил право предоставлять убежище беглым преступникам. Они становились его собственностью - крепостными. Это был не единственный метод приобретения рабочей силы для металлургических заводов и горнорудных предприятий. В 1723 году Петр I своим Указом разрешил горнорудным и металлургическим предприятиям покупать целые деревни со всем их населением. При этом из "гуманных" побуждений было запрещено продавать крепостных поодиночке, а велено продавать только вместе с семьями или целыми деревнями.

За несколько недель до поездки в замок Реомюра Сведенборг получил послание из Петербурга, в котором один из членов Петербургской Академии Наук сообщал, что внук Никиты Демидова построил доменную печь высотой в сорок четыре фута и одиннадцать дюймов. По тем временам это была крупнейшая печь в мире. Работая на прекрасной местной руде, этот "монстр" ежедневно выдавал 800-900 пудов чугуна. На вопрос Реомюра о качестве чугуна и стали в России Сведенборг конкретно ничего не мог сообщить, но сказал, что в этом направлении на уральских заводах предпринимается многое.

Тем временем ученые достигли цели своего путешествия. Вдали показались строения, и Реомюр заметил вскользь, что это и есть его Бермандьер. Главное здание с боковыми флигелями, где располагались и конюшни, и помещения для скота, хотя и не блистало великолепием, видимо, содержалось в хорошем состоянии. Позади замка находился двор, огороженный стенами. Здесь Реомюр построил свои плавильные и отжиговые печи. Из окон одной из комнат, предоставленных Сведенборгу, двор хорошо просматривался. На следующий день Реомюр и его гость осматривали передвижную вагранку, построенную по проекту хозяина. Она была очень похожа на небольшую пушку, ствол которой был направлен вверх. Реомюр объяснил гостю конструкцию:

Чугун можно расплавлять двумя способами: в тигле, то есть в плавильной емкости, которую помещают в огонь, или при непосредственном контакте чугуна и топлива, как это происходит здесь, в этой печи.

Он показал на вертикальный ствол "пушки". Один из рабочих снял верхнюю часть ствола. Изнутри он был футерован кирпичом, так что его стенка (кожух) не соприкасалась непосредственно с раскаленной шихтой и расплавленным чугуном. Реомюр продолжал:

Здесь находится отверстие для выпуска расплавленного металла. Печь располагается в двух цапфах, поэтому она легко опрокидывается, что значительно облегчает разливку металла в различные емкости.

Сведенборг внимательно осмотрел большой кожаный дутьевой мех с двумя деревянными плитами. Обслуживал его один из работников. Фурма для ввода дутья в печь располагалась на одном уровне с выпускным отверстием, но на противоположной стороне печи. Сведенборг с некоторым недоверием разглядывал плавильную установку, поэтому Реомюр сказал: "Пожалуй, надо провести сегодня опытную плавку. Это более убедительно, чем самые подробные объяснения".

Он отдал необходимые распоряжения; после обеда Сведенборга снова пригласили во двор посмотреть, как производится загрузка печи. Два работника засыпали в вертикальный ствол печи раскаленный древесный уголь. Выпускное отверстие тщательно закрыли глиняной пробкой. Затем Реомюр подал знак работнику, стоявшему у дутьевого меха, начать подачу дутья через фурму. Сверху из ствола полетели искры, и работники начали быстро забрасывать туда уголь, а через некоторое время туда же засыпали порцию раздробленного чугуна. Куски его по размерам были не более грецких орехов. Спустя некоторое время загрузили вторую порцию древесного угля, затем чугун. Так продолжали до тех пор, пока ствол не заполнился. Между тем подачу дутья не прерывали, а один из работников время от времени штангой проталкивал шихту сверху вниз. На вопросительный взгляд Сведенборга Реомюр ответил: "В шахте печи не должно ничего налипать и нагорать!" А затем добавил довольно непонятную, но поэтичную фразу: "Фурма должна быть светлой, как молодой месяц".

Уже поздним вечером начали выпуск металла. Месяц светил так ясно и чисто, как об этом только можно было мечтать. Глиняную пробку, закрывавшую летку, пробили, печь наклонили и под напором потекла светло- красная струя жидкого металла. Один из работников подставил под струю подвешенный к рычагу тигель. После его заполнения другой работник штангой наклонил этот тигель, и жидкий металл начал заполнять литейную форму. В вечернем полумраке все это казалось полуфантастическим: в спокойном холодном свете Луны плясали огненные блики факелов и искрился расплавленный чугун. Фигуры работавших людей трудно было отличить от теней, которые они отбрасывали, что усиливало впечатление напряженной деятельности.

Сведенборг почувствовал себя в каком-то другом мире и сильно вздрогнул, когда довольный Реомюр тронул его за локоть:

Пойдемте в дом. Завтра посмотрим, каков результат нашего литейного действа. На сегодня хватит.

Сведенборг кивнул, зябко передернув плечами. Ему казалось, что за всем виденным кроется нечто большее, что все это скорее скрывает, чем раскрывает подлинную суть вещей.

На другой день ничто не напоминало необычности прошедшей ночи. У Реомюра в руках было несколько кусков чугуна:

Взгляните сюда, дорогой друг, внимательно посмотрите на поверхность излома. Она сообщает много интересного о свойствах металла. Пойдемте со мной, я Вам что-то покажу.

Подвальная часть замка

Реомюр повел гостя в подвальную часть замка. Одно из помещений было оборудовано различными устройствами и приспособлениями. На одном из стеллажей стояло много деревянных ящиков различной величины. Реомюр извлек некоторые из них и поставил на большой стол, где находился микроскоп. Он гордился им. Фактически Реомюр оказался первым из металлургов, кто по достоинству оценил значение микроскопа в исследованиях структуры чугуна и стали. Из ящиков Реомюр извлек несколько различных образцов и предложил Сведенборгу вначале осмотреть изломы невооруженным глазом, а затем под микроскопом:

- Вы увидите, что перед Вами чугун трех разных сортов: серый, серо-белый и белый. Последний наиболее чистый и по качеству превосходит первые два сорта.

При всем уважении к Вашему мнению, я полагаю, что это не так. Лучшим является серый чугун.

Этот спор продолжался и за обеденным столом. Наконец, Реомюр сказал:

Бессмысленно продолжать спор. Его решит будущее.

Сведенборг с этим согласился. Подобные расхождения во взглядах не ухудшали их отношений. Наоборот, дружеское расположение и взаимопонимание росли.

Нередко они вместе изучали под микроскопом образцы и пробы ковкого чугуна или цементованной и закаленной стали. Сведенборг восхищался способностью Реомюра воплощать увиденное в рисунках. Рассматривая под микроскопом структуру образца, он воспроизводил ее карандашом на бумаге. Таким образом, Реомюр был первым, кто создавал и расшифровывал металлографические снимки. По характеру излома он разделил чугун, используемый для получения стали, на семь групп, каждая из которых имела свое назначение. Реомюр ввел в практику ряд способов испытаний. Так, вместо примитивного способа испытания на твердость при помощи напильника он ввел способ ее измерения с помощью семи- ступенчатой склерометрической шкалы. По этой шкале твердость определяют методом царапания, как по шкале Мооса в минералогии. Используя напильник, можно было только отличить сталь, поддающуюся обработке, от стали, не поддающейся обработке. Разработанный Реомюром метод определения твердости был намного точнее. Он утверждал также, что прочность можно сравнивать лишь в том случае, если равны сечения образцов.

Почти всю зиму Сведенборг провел у Реомюра, занимаясь различными экспериментами вместе с хозяином дома. Обычно они весь день проводили в лаборатории, а если было не очень холодно, то и во дворе у плавильных печей. Много опытов ими было поставлено для проверки и совершенствования технологии цементадии стали, санной в вышедшей десятью годами раньше книге Реомюра "Искусство превращения ковкого железа в сталь". По вечерам, сидя у камина, друзья обсуждали полученные результаты или играли в шахматы, которыми увлекались оба. Довольно часто речь шла о принципиальном различии между чугуном, ковким железом и сталью.

По мнению Реомюра: "...основой является чистая железная субстанция, соединенная с большим или меньшим количеством сернисто-солевой материи, причем больше всего ее содержится в чугуне и меньше всего в ковком железе; в стали содержится среднее количество. Если из чугуна удалять эту сернисто-солевую материю, то его можно вначале превратить в сталь, а затем и в мягкое железо, и наоборот, добавляя в мягкое железо указанную материю, можно получить вначале сталь, а затем и чугун".

Эта теория объясняла не только умягчение чугуна - Реомюр называет это "искусством умягчения литого чугуна", но и науглероживание, или, как говорят металлурги, цементацию стали. Таким образом, мы по существу имеем дело с первой попыткой всестороннего научного объяснения двух различных технологий термической обработки материала на основе железа. Если слова "сернисто-солевая материя" заменить словом "углерод", то станет ясно, насколько современно мыслил Реомюр и насколько близки были его научные воззрения нашим. Французский ученый фактически создал теорию, которая стала основой современных научных представлений о механизме превращений, протекающих при термической обработке материалов на основе железа, тем более, что Реомюр под сернисто-солевой материей понимал горючую составляющую древесного угля, то есть, как мы теперь знаем, - углерод.

Ранней весной Сведенборг вернулся в Париж, где пробыл почти целый год. Затем он направился в Италию, посетил Флоренцию, Венецию и Рим. Его интересы менялись, он занялся физиологией и анатомией, создал геометрию строения человеческого тела.

В Лондоне под впечатлением некоего "видения" Сведенборг написал весьма интересную книгу "De culta et amore Dei". С того времени у него часто бывали "видения" и общался он одновременно и с людьми, и с духами. Его религиозно-философские работы оказали сильное воздействие на шведскую литературу. Довольно высоко ценил Сведенборга даже Гете. Шведский ученый создал первую учебно-справочную книгу по металлургии железа. Этот труд обеспечил ему почетное место в ряду металлургов-ученых и практиков. Эммануэль Сведейборг умер в 1772 году в Лондоне.

Реомюр вел научную работу, живя то в Париже, то в своих имениях. Умер ученый 17 октября 1757 года от последствий травмы, полученной при падении с лошади. В своем некрологе Парижская Академия Наук высоко оценила его заслуги ученого и гражданина. Особо отмечены его личная скромность, доброжелательность, сердечность. Человечество обязано Реомюру многими открытиями в самых различных областях знаний. С его именем связано создание теоретических основ металлургии железа.

В книге "Наука в истории общества" Дж. Бернал пишет: "С помощью тщательно поставленных опытов Реомюру удалось раскрыть профессиональную тайну сталеплавильщиков, которую с древних времен строго охраняли, а именно то, что сталь есть чугун, в котором содержится не слишком много и не слишком мало углерода. Ему удалось установить, что сталь можно получить путем совместного переплава чугуна и ковкого железа. Он опубликовал результаты своих исследований, но... никто ими не воспользовался. То ли владельцы металлургических заводов не умели читать, то ли они считали рекомендации Реомюра неосуществимыми".

Во времена Реомюра Англия и Франция вели борьбу за гегемонию в Европе. Буржуазная революция в Англии произошла раньше, чем во Франции, и поэтому феодально-абсолютистские ограничения были устранены в Англии тоже раньше и намного быстрее, чем во Франции. Это опережающее развитие островной империи не было столь заметно в первую половину XVIII столетия, как во второй половине. В черной металлургии Англии Происходили заметные положительные изменения, намечался прогресс и в других областях. Одно из решающих изобретений в производстве стали, к которому почти подошел Реомюр, сделал небогатый и малообразованный ремесленник, весьма далекий по интеллекту от французского ученого. Он изобрел и ввел в металлургическую практику тигельную плавку. Хотя Реомюр и выплавлял в тигле сталь, переплавляя чугун вместе с ковким железом, но целенаправленную выплавку стали в тигле для получения более равномерного по составу металла, то есть более высококачественного, суждено было ввести в практику другому.

Молодой человек молча взглянул на вошедшую в комнату мать. Каминные часы были разобраны. Прекрасный с инкрустациями деревянный футляр, пустой и бесполезный, стоял на полу. Здесь же валялось еще несколько часов различной конструкции, замки, колпаки из жести для дымовых труб и многое другое, что на первый взгляд и нельзя было узнать в этом хаосе.

Мать подошла ближе и, хотя знала, что сын не любит, когда его отрывают от работы, мягко положила руки ему на плечи:

Извини, Бенджамин, но радость моя так велика, что я не могу больше откладывать разговор с тобой.

Протирая чистой тряпкой деталь часов, сын вопросительно взглянул на нее. Она улыбалась, и лицо ее казалось молодым и красивым.

Наверное, бог благословил твои руки. Наш добрый брат и сосед, мистер Белей, снова видит и снова может работать. И ты помог ему в этом. Сегодня вечером он со своей женой хочет прийти к нам и принести подарок. Ты должен принять его, иначе он обидится.

Я кончаю работу. Эти часы соберу завтра. Да и надоели они мне.

Полное имя молодого человека, который одновременно владел такими далекими профессиями, как часовых дел мастер и врач, было Бенжамин Ханстмен. Среди жителей Донкастера - небольшого городка, расположенного к северу от Шеффилда, он слыл не только хорошим хирургом и окулистом, но и талантливым часовщиком. Для всех этих профессий требуется спокойная и точная рука, и такая была у Бенджамина Ханстмена. В Донкастере он поселился всего несколько лет назад, а родился в одном из старейших городов Англии - Линкольншире. Еще во времена римлян город Линдум, как его тогда называли, считался важным местом. Позже город стал королевской резиденцией, а в дальнейшем, со времен норманнов, вновь приобрел важное торгово-промышленное значение.

И вот здесь, в Линкольншире, под сенью старинного трехбашенного монастыря, построенного в норманно-готическом стиле, в 1704 году родился Бенджамин Ханстмен. Незадолго до этого его родители покинули родной город Кёльн по причине, оставшейся неизвестной. Возможно, сыграли свою роль религиозные мотивы, а возможно, разногласия со своим цехом, отказавшим кузнецу Вильгельму Хунцманну в звании мастера.

Родители Бенджамина были квакерами. Ревностно соблюдая строгие предписания веры, они вели скромный образ жизни и были уважаемыми членами своей религиозной общины. Институт священников и церковь, таинства и религиозные догматы они отвергали. Ханстмены были правдивы, отличались долготерпением и абсолютным воздержанием от алкоголя. Несколько раз Бенджамин был свидетелем того, как у его отца возникало состояние "внутреннего озарения", и тогда тот внезапно изменившимся голосом обращался к общине с речами, которых от него никто не ждал. Он говорил о всемогуществе и любви бога, о его величии и правдивости.

Бенджамину было всего шестнадцать лет, когда умер отец. Верховая лошадь в полутьме кузницы испугалась упавшей раскаленной поковки и ударила кузнеца копытом. Через несколько дней тот скончался. Умирая, он проявил внутреннюю твердость. У него не было и намека на разногласия со своим богом. В свои последние дни он приводил в порядок имущественные дела и подбадривал семью, а навещавших его членов квакерской общины просил быть поддержкой для жены и сына. И вот уже родные, друзья и знакомые молча стоят вокруг ложа умирающего, и лишь приглушенные слова молитвы нарушают тишину. Бенджамин никогда не забудет этого дня. С наступлением ночи отца не стало.

Несмотря на молодость, Бенджамин был довольно опытным часовщиком, и мастер поручал ему работы, требовавшие большого умения Но иногда работа не спорилась. Как правило, это было в тех случаях, когда материал, из которого были изготовлены инструменты и детали, не отвечал необходимым требованиям. Английская сталь отличалась низким качеством, была очень неоднородной по составу, содержала большое количество шлаковых включений. В те времена часовщики в основном сами изготовляли инструменты и детали к часам, поэтому хорошая инструментальная сталь ценилась особенно высоко. Многие заказывали сталь на континенте, например в Швеции или в Германии, но это было дорого, так как на длинном пути следования металл проходил через множество рук и все хотели заработать. Применявшийся в то время метод получения сравнительно однородной стали известен под названием рафинирования.

Сталь нагревали в огне древесного угля до красного каления и затем из нее отковывали тонкие прутки, который связывали в сноп и затем сваривали кузнечной сваркой. Процесс при необходимости повторяли. Таким образом получали или простую, или двойную рафинированную сталь. Однородность ее была намного выше, чем нерафинированной. Кроме того, такая сталь отличалась более высокими твердостью и чистотой.

Еще при жизни отца Бенджамин неоднократно пытался сам рафинировать сталь в кузнице, но желаемых результатов не получал. В первое время после смерти отца мало что изменилось. Однако постепенно качество стали после ковки и сварки начало улучшаться, хотя до дорогой зарубежной инструментальной стали было еще далеко.

Много вечеров и ночей провел Бенджамин в мастерской, но, увы, был разочарован. Появились сомнения в правильности путей поиска, и Бенджамин прекратил опыты. А проблема осталась! Она не давала ему покоя и напоминала о себе, когда ломался инструмент или пружина от часов. Ведь не может не быть способа превращения плохой стали в хорошую!

Пожалуй, специалисту не пришла бы в голову идея рафинировать сталь методом переплава. Он сразу бы подумал, что необходимые для этого температуры слишком высоки и вряд ли их можно достичь в существующих печах. Но Хантсмен не был специалистом, и он не говорил никому о своих поисках, поэтому некому было сказать, что он "заблуждается". Помимо высокой температуры, существовали и другие трудности. Так, при плавлении не должно быть контакта металла с топливом, иначе углерод из топлива будет переходить в сталь и она, как говорят металлурги, будет науглероживаться и превращаться в чугун.

Часовщик Хантсмен целыми днями ремонтировал часы или занимался другими работами, связанными с механикой, иногда выполнял работу костоправа, накладывая шины при переломах, вправлял вывихи или искусно перевязывал раны. Соседи шли к нему даже для того, чтобы извлечь соринку из глаза. Он помогал всем И во всем, если мог это сделать. И никто не догадывался, что этот тихий и молчаливый молодой часовщик ночами занимается опытами по выплавке стали. Он не хотел, чтобы его считали чудаком или того хуже. Правда, его репутации верующего квакера такие разговоры не могли повредить, но так было спокойнее. В течение нескольких лет свое время от восхода до заката солнца Хантсмен делил между молитвами и работой, как этого требует библия, а ночью проводил опыты в мастерской. Домашнее хозяйство вела мать. Она видела, сколько сил отнимает у Бенджамина его двойная жизнь, и порывалась ртговорить его от ночных занятий, но каждый раз отказывалась от этой мысли. Она знала своего сына, знала, что ничего плохого он не может делать, и была твердо убеждена, что если потребуется, то он посвятит ее в свои дела.

Так и случилось однажды вечером. Служанка убирала со стола, а мать отправилась, как обычно, осмотреть перед сном свое небольшое хозяйство, запереть калитку, сарай, закрыть ставни. Бенджамин остановил ее и пригласил в мастерскую.

И вот они уже там. Бенджамин показывает образцы стали, инструменты, пружины. После недолгих колебаний говорит, что, видимо, достиг цели. Теперь он знает, как из плохой английской стали получить хорошую инструментальную. Для этого ее нужно переплавить в специальном тигле, тогда она становится не хуже ввозимой из других стран. С ремонтом часов покончено, он хочет заняться производством и сбытом высококачественной инструментальной стали. Чтобы иметь доход, следует переехать в другой город, где исходная сталь и уголь дешевле, чем в Донкастере, и где можно также найти покупателей.

Мать согласилась. Она была готова покинуть Донкастер, оставить свой дом, друзей, расстаться с могилой мужа. Через несколько недель Бенджамин Хантсман нашел в небольшом городке Хендсуорт близ Шеффилда подходящий дом. Недалеко от Хендсуорта находился заброшенный металлургический заводик. Шеффилд уже тогда был центром английской сталелитейной промышленности. Здесь изготавливали лучшие в Англии ножи.

Переселившись в Хендсуорт, Хантсмен нанял двух рабочих и начал полупромышленные опытные плавки. Оставались еще неясности, и новый металлургический процесс нельзя было считать полностью освоенным. Бенджамин расплавлял сварочную сталь в закрытых тиглях, изготовленных из лучших сортов стоунбриджской глины, используя кокс в печах, оборудованных дутьем и высокими дымовыми трубами. Тигельная сталь получалась однородной, высокого качества. Все это происходило в 1740-1742 годах. Казалось, что бывший часовщик из Донкастера был у цели своих многолетних поисков, но дело обстояло иначе.

Полупромышленные опытные плавки

Хантсмен поселился вблизи Шеффилда, надеясь сбывать свою сталь местным предпринимателям, занимавшимся изготовлением ножей и других режущих инструментов. Однако его литая сталь была тверже и труднее поддавалась ковке, чем сварочная, и этого оказалось достаточно для того, чтобы шеффилдские кузнецы отказались от его услуг. Сколько ни пытался Хантсмен убедить их, что созданная им сталь более высокого качества, все было напрасно. Он приходил в отчаяние: неужели пропадут его многолетние труды? В это тяжелое время умерла мать. Она ушла из жизни так же тихо, как и жила. Теперь его некому было поддержать в трудные минуты, вселить мужество и терпение. Приходилось справляться самому. С этого времени Хантсмен практически переселился на завод. Он много работал, и качество стали постепенно улучшалось. Бракованный металл Бенджамин ночью закапывал в землю. Рабочих пришлось рассчитать, так как сталь, выплавленную в тигле, никто не покупал. Хантсмен все чаще подумывал о возвращении к старой профессии часовщика, но тут судьба улыбнулась ему.

В это время во Франции возникло и стало развиваться производство различных стальных изделий. Необходимую сталь владельцы предприятий покупали за границей - в Испании, Италии и прежде всего в Германии. Ввозимую из Германии сталь почему-то называли "Facier de Hongrie", то есть "сталь из Венгрии". Французское правительство принимало меры для стимулирования производства высококачественной ножевой стали в своей стране. Еще при Людовике XIV были введены высокие пошлины на ввоз стали, но пользы они не принесли, а даже оказались вредными, так как качество французских режущих инструментов было очень низким. Правда, во Франции в это время жил человек, которого впоследствии отнесли к основоположникам современной черной металлургии, это был уже известный нам сеньор Рене Антуан де Реомюр, однако его трудов французские промышленники, очевидно, не читали, поэтому их зависимость от импорта стали не уменьшилась.

И вот однажды к Бенджамину Хантсмену явились два француза. Это были братья Лени из Тулузы, что на юге Франции - два обходительных господина, которые случайно прослышали о литой стали Бенджамина Хантсмена. Уже при первом посещении Хендсуорта они заказали столько металла, что Хантсмену пришлось снова срочно нанимать двух помощников. Но это было лишь начало. Вскоре заказы из Франции посыпались один за другим. Появилась необходимость расширить дело, причем значительно. Шеффилдских торговцев стальными изделиями успехи Хантсмена вначале совершенно не интересовали, но вскоре все резко переменилось. Выяснилось, что качество французских стальных ножей и инструментов намного выше, чем английских. Англичане предпочитали теперь покупать ножи и инструменты, изготовленные во Франции. Шеффилдские торговцы всполошились - ведь дело касалось их доходов. Однако вместо того, чтобы срочно перейти на сталь, выплавлявшуюся буквально у них под носом, они пошли окольным и, надо сказать, довольно странным путем.

Однажды Бенджамин Хантсмен получил извещение, в котором содержалось требование явиться в недельный срок к досточтимому сэру Джорджу Савиле в Шеффилде - члену парламента от графства Йорк и весьма влиятельному человеку. Хантсмен был у него уже на следующий день. Стоя в приемном зале замка перед широкоплечим человеком огромного роста, он пытался понять, что тому от него нужно. Хантсмену не в чем было себя упрекнуть. Может быть, произошла ошибка?

Бенджамин Хантсмен, я Вас позвал вот почему. Шеффилдские промышленники и торговцы скобяными товарами утверждают, что Вы поставляете во Францию хорошую литую сталь и теперь французские стальные изделия лучше, чем наши. Шеффилдская депутация потребовала, чтобы я добился в парламенте принятия закона о запрещении вывоза Вашей стали.

Эти слова застали Хантсмена врасплох. Ничего подобного он не предполагал. Сэр Савиле спросил:

Почему Вы продаете свою сталь во Францию, а не шеффилдским предпринимателям?

Ваша честь! Уже несколько лет я настойчиво пытался продавать свою сталь в Шеффилде, но никто ее не брал. Все утверждали, что она труднее поддается ковке, чем сварочная.

Теперь настала очередь прийти в изумление сэру Савиле. В тот же день он пригласил к себе всю шеффилдскую депутацию и убедился, что Хантсмен говорит правду. Тем самым повод для запрещения вывоза стали был снят. Шеффилду просто повезло, что сэр Савиле так обстоятельно проверил прошение. В это же время владельцы мануфактур Бирмингема предложили Хантсмену построить сталелитейный завод в их городе. И он, безусловно, принял бы их предложение, не сложись его дела в Шеффилде так удачно. Число заказов возрастало, и Хантсмену пришлось нанять еще работников и расширить производство. Понятно, что появились завистники. Бывший часовщик, умудренный горьким опытом, стал подозрителен и недоверчив. В глубокой тайне он хранил новую технологию получения стали. Патента Хантсмен не взял, так как в бумагу не верил. Чтобы оградить себя от возможных неприятностей, он запретил посторонним входить на территорию завода без его личного разрешения. Со своих рабочих он взял клятву молчать обо всем, что делается на заводе. При этом Хантсмен говорил всем, что "секрет" заключается в особом составе флюса, который он собственноручно задает в тигель перед самым его закрытием. Многократные попытки раскрыть этот секрет ни к чему не приводили, и люди начали привыкать к мысли, что тигельную сталь может выплавлять только Бенджамин Хантсмен. Но однажды один из его главных завистников, чугунолитейщик Уолтер Уолкер из Гринсайда, что близ Шеффилда, придумал оригинальный план.

Было известно, что сталь выплавляют только ночью. И вот в промозглый холодный зимний вечер накануне сочельника в ворота завода постучал изможденный старый человек, одетый в лохмотья. Его хотели прогнать, но он начал жалобно стонать и что-то невнятно лепетать. Тогда, сжалившись, один из пожилых рабочих впустил старика и разрешил погреться в плавильном отделении. Работали почти все печи, но свет от них и от дров, горящих в загрузочных бадьях, не мог полностью осветить помещение. Уолкер, а это был он, стараясь никому не показаться на глаза, быстро забился в темный угол. Едва он это сделал, как появился Бенджамин Хантсмен в сопровождении двух рабочих, которым приказал разрубить на наковальне несколько стальных прутков. Куски размером в два-три дюйма загрузили в глиняные тигли. С удивлением Уолкер увидел, как в каждый из них Хантсмен насыпал слой битого стекла. Уолкер подобрался к куче этого стекла и, несмотря на опасность быть замеченным, положил несколько осколков к себе в карман. Как он установил на следующий день, стекло представляло собой обычный бутылочный бой.

Тигельная плавка

После загрузки битого стекла тигли, высота которых составляла около 10 дюймов, тщательно закрыли. Этим занимался сам Хантсмен и с ним двое рабочих. Тигли поместили на колосниковые решетки еще не нагретых печей - по одному в каждую печь - и обсыпали древесным углем. Все остальное пространство печи заполнили горючим материалом (топливом). После его зажигания плавильщики заложили печные отверстия кирпичами. Уолкер видел, как открыли одну из печей и извлекли из нее тигель. Жидкую сталь из него залили в чугунную форму. Это был настоящий фейерверк. Искры сыпались дождем, чтобы, достигнув земли, там угаснуть. Вероятно, такая картина своей дикой красотой могла бы пленить художника, но Уолкер им не был. Его интересовало только одно - технологический процесс выплавки стали. И он узнал секрет этого процесса. Ничто не ускользнуло от его внимания этой ночью; он запомнил мельчайшие детали технологии, как будто от этого зависела его жизнь. Уолкер видел, как после охлаждения развинчивали формы, как их изнутри перед заполнением покрывали графитовой смазкой (ее он тоже взял для исследования).

Уже под утро Уолкер покинул завод, не узнанный никем. Секрет выплавки тигельной стали перестал быть секретом. Вскоре Уолкер начал выплавлять такую же отличную сталь, как и Хантсмен, а затем этот процесс получил развитие и в других странах¹. Спрос на тигельную сталь непрерывно возрастал и, несмотря на резко возросшую конкуренцию, Хантсмену пришлось строить новый завод в Эттерклифе к северу от Шеффилда. В течение всей своей жизни Хантсмен упорно изучал химию, стремясь осмыслить свое изобретение. Поэтому понятно, что Английская Академия наук (Royal Society) пожелала сделать его своим членом. Хантсмен отклонил это предложение, полагая, что религиозные убеждения квакера исключают возможность его быть членом подобного ученого общества.

¹ (Тигельная плавка - древнейший способ плавки металлов. О ней писал еще Аристотель (IV век до н. э.). Процесс применяли главным образом в странах Древнего Востока (Индия, Персия, Сирия). Тигельную сталь здесь использовали для изготовления холодного оружия. Затем секрет тигельной плавки был утерян. Возродил процесс Б. Хантсмен. Прим. пер.)

Умер Хантсмен в Эттерклифе в 1776 году. Там он и похоронен и на его могильном памятнике выбита надпись: "-Sacred to the memory of Benjamin Huntsman, oi Attercliffe, Steel-refiner, who died June 20-th 1776, aged 72 years"¹.

¹ (В память о Бенджамене Хантсмене из Эттерклифа, сталеплавильщике, умершим 20 июня 1776 года 72 лет)

Интенсивный рост городов, развитие торговли и ремесел, начавшееся в конце средних веков, привели к тому, что в лоне феодализма созрели зерна будущих социальных перемен. Однако пройдет еще много времени, прежде чем окончательно восторжествуют новые, капиталистические, отношения. Вначале укрепила свое влияние буржуазия Англии и Нидерландов. Связанный с этим экономический подъем оказал многостороннее воздействие на общество в целом. В указанных странах это прежде всего привело к повышенному спросу на железо. Поскольку металлургия железа базировалась на древесном угле, из-за хищнической вырубки лесов возник дефицит в древесине. Были и другие ее потребители - усиленно развивавшееся кораблестроение, гражданское строительство, многочисленные ремесла. Расходовалась древесина и для отопления домов. Дальнейший рост черной металлургии сдерживался из-за недостатка топлива. Возникла проблема применения каменного угля при выплавке чугуна в доменной печи и при производстве стали во фришевальных печах. Многие изобретатели и предприниматели пытались решить эту задачу, но успеха добились немногие. Относится ли к последним Дад Дадли, трудно сказать, но наверняка к ним относятся Дерби и Генри Корт. Насколько важно было решить проблему замены древесного угля каменным, видно из слов лорда Шеффилда, относящихся к 1786 году: 'Изобретенный лордом Дандональдсоном процесс получения кокса из каменного угля, паровая машина Уатта и отапливаемая каминным углем подовая печь Генри Корта, предназначенная для фришевания стали, принесут Англии больше пользы, чем потерянные в 1786 году тринадцать североамериканских колоний..., ибо эти изобретения обеспечат нашему отечеству господствующее положение в торговле чугуном и сталью, тем более, что мы являемся также сильнейшей в мире морской державой'