От сыродутного горна к домнице [1984 Беккерт М.

Шведские крестьяне занимаются не только земледелием, но и металлургией железа. - Настоятель монастыря перед судом божьим. - Поганым железом называли металлурги чугун, не поддающийся ковке. - Отлитые из чугуна пушки и ядра сделали порох дьявольским изобретением. - Нюрнбергский торговец едет в саксонские Рудные горы, чтобы наладить производство белой жести. - В Блауентале построена первая фабрика для лужения жести. - О том, как рассеялась мечта стать королем Рудных гор.

На протяжении многих столетий в металлургии железа немногое менялось. Использовали простейшую технологию прямого получения железа из руды. Постепенно наряду с примитивными сыродутными горнами начали строить печи шахтного типа. Сыродутные горны, печи и кузницы обычно располагали в глухих лесах и поэтому нередко называли лесными кузницами. В зависимости от местных условий развивались различные варианты сыродутного способа получения железа. Так, богатые железом руды острова Эльба перед загрузкой в горн подвергали восстановительному обжигу. Такие предварительно обожженные руды вывозили также на Корсику или на итальянский материк и там переплавляли. Этот способ вошел в историю металлургии как "корсиканский", или "корсиканская кузница". На Пиренейском полуострове возникла "кателанская кузница". В основе этого способа также лежала специальная предварительная обработка руд.

От сыродутного горна к домнице

В Северной Европе, прежде всего в Швеции, крестьяне на своих подворьях производили железо не только для собственных нужд, но и для продажи. Еще до того, как ганзейские купцы монополизировали торговлю железом, порты Хельсингборг, Лахолем и другие служили местом его погрузки на суда. Крестьяне-металлурги применяли печи шахтного типа, которые загружали сверху и через верх же извлекали крицу. При этом в печи вначале закладывали дрова, которые превращались там в уголь, а затем на этот древесный уголь загружали руду. Дутье подавали с помощью мехов, которыми управляли женщины. Обычно это была жена хозяина или служанка. Они сжимали мехи, наступая ногой на перекладину. Как правило, при этом женщины одновременно вязали или пряли.

Постепенно начали появляться мехи, приводимые в действие от водяного колеса. Усовершенствование способа подачи дутья привело к перевороту в металлургии железа.

Что получалось в кричном горне - только мягкое ковкое железо или, кроме него, также и более твердая сталь как побочный продукт - зависело в основном от качества руды. На опыте люди научились отличать руды, из которых в горне или в "кусковой" печи можно было получить не только ковкое железо, но и дополнительно сталь. Горы, где находили такие руды, часто называли "стальными". Такая Стальная гора находится, например, близ Шмалькальдена, она широко известна еще со средних веков. Выплавляемая из "стальных" руд крица была очень неравномерной по составу. Ее разбивали и из обломков выбирали "сталистые" куски. Никто тогда не знал, в чем отличие стали от железа, и тем не менее крестьянские металлурги Швеции научились управлять процессом - получать либо сталь, либо ковкое железо, изменяя количество и интенсивность дутья.

"Кусковые" печи использовали и в Альпах. Однако в этих краях высота печей была такой, что не позволяла извлекать крицу через верх. Приходилось выламывать часть передней стены. Такая работа была не из легких, поэтому для выполнения ее в некоторых местах, например в штирийских Рудных горах, специальным колоколом созывали всех мужчин. Крицу здесь называли "масс". Маленькая "масс" весила 30-40 килограммов, большая - до 125. Манипулировать раскаленным куском железа такой величины было непросто.

Настоятель Вольфхольд из Адмонта однажды удивил всю округу: взял голыми руками и поднял только что извлеченную из печи крицу. Жил Вольфхольд в XII столетии. Это был властный хозяин, сторонник телесных наказаний и строгого порядка, гроза монахов и жителей окрестных деревень, принадлежавших монастырю. Однако к себе он был не столь требователен. Время от времени настоятель посещал соседний женский монастырь в Ройне под предлогом проведения душеспасительных бесед. Что в действительности делал настоятель в женском монастыре, можно только догадываться. Во всяком случае его образ жизни привлек внимание современников, благодаря чему до нас дошли многие события того времени.

Вольное поведение Вольфхольда вызвало опасение за авторитет церкви и зависть (первое несколько меньше). Люди из-за косности своего мышления требовали божьего суда над настоятелем. Подобный суд соответствовал тогдашнему правопредставлению и был неотвратим для подозреваемого в ереси. Избежать его было невозможно. Обычными формами такого суда были поединки, хождение босыми ногами по раскаленному железу или погружение испытуемого в глубокий омут в связанном виде. Тех, кто оставался невредимым после испытаний, считали правыми. Божий суд для Вольфхольда оказался необычным. Средством выявления истины должна была стать глыба железной крицы из кусковой печи шахтного типа.

В один из летних дней 1130 года на железоделательном заводе в Рудендорф-Блауберге, принадлежавшем монастырю Вольфхольда, собралось множество народа. Они хотели своими глазами увидеть, как бог поступит с настоятелем. Снимет ли Всевышний подозрения в прелюбодеянии его с монахинями? Печь загрузили рудой, задули, а затем через несколько часов в горне пробили отверстие и начали выпускать шлак, вместе с которым из печи вытекал расплавленный металл, который презрительно называли "граглах"- "поганый камень", так как никто не знал, что с ним делать. А между тем это был высокоуглеродистый чугун, который после затвердевания при ударе по нему молотом разлетался на мелкие куски, как стекло.

Настоятель приказал вскрыть переднюю стенку печи. Изнутри она пылала. Возбужденная толпа с нетерпением ждала, что будет дальше. Многим казалось, что перед ними ад, куда отправится Вольфхольд. При помощи длинных ваг мастера и их помощники извлекли из горна раскаленную "масс" и бросили на площадку перед печью. Люди отступили. Настоятель не спеша подошел к раскаленной глыбе, помедлил немного, затем резко нагнулся, взял железо голыми руками и поднял его над головой. Толпа застонала. Через несколько мгновений Вольфхольд опустил железо на площадку. Испытание было выдержано, и с этого часа пересуды прекратились. Неизвестно поэтому, продолжал ли настоятель посещать Женский монастырь в Ройне или нет. Для нас удивительно, однако, насколько были наивны люди в те времена: они слепо верили в то, что публично демонстрируемое мужество и способность человека выдерживать "испытания" свидетельствуют о его невиновности.

Печь, из которой извлекли глыбу железа, спасшую от позора, а возможно, и от смерти настоятеля Вольфхольда из Адмонта, достигала уже значительной высоты, иначе не пришлось бы взламывать стенку печи и вываживать железо через пролом. В дальнейшем высота печей еще больше возросла, а мехи уже приводились в действие энергией текущей воды, что позволило намного увеличить их объем, а следовательно, количество и интенсивность подаваемого дутья. Следствием такого развития процесса явилось, однако, не только резкое увеличение производительности печей, но и образование значительных количеств нежелательного "граглаха". Его английское название "pig iron" в переводе означает "свиное железо" и подтверждает малоценность этого продукта для металлургов того времени¹.

¹ (В русском языке от этих английских слов возник термин "чушка", под которым подразумевается кусок металла, отлитый в изложницу. Прим. пер.)

Вскоре металлурги научились использовать и этот жидкий чугун - они стали заливать его в формы. Началось производство и потребление нового материала на основе железа - литейного чугуна. Во всяком случае так было в Европе. В Китае, по некоторым свидетельствам, литейный чугун начали получать на несколько сот лет раньше. При повторном расплавлении в кричном горне (при определенных условиях) этот очень твердый, но хрупкий материал превращался в мягкое, хорошо поддающееся ковке железо. Процесс назвали фришеванием, что в данном случае означало оздоровление металла.

Новый путь от руды к железу стал двустадийным процессом. На первый взгляд этот путь казался более длинным, но вскоре выявилось его преимущество. Больше не нужно было взламывать печи, чтобы извлекать из них куски кричного железа. Достаточно было время от времени пробивать в стенке печи отверстие и выпускать из него жидкий чугун, который либо загружали во фришевальную печь (кричный горн), где получали из него мягкую сталь или ковкое железо, либо заливали в формы, используя чугун в качестве литейного. Мы, по-видимому, никогда не узнаем, где и когда в Европе впервые был получен чугун, подвергнутый "оздоровлению". Парадоксально, но факт: насколько значителен был этот технологический скачок в развитии производительных сил в металлургии железа, настолько же малое внимание общественности привлек он к себе. Вполне вероятно, что переход к новому процессу был постепенным и происходил одновременно в нескольких местах. Во всяком случае можно с уверенностью утверждать, что этот переход не был неожиданным новшеством или изобретением, иначе его непременно заметили бы. Совершенно точно установлено, что в штирийских и саксонских Рудных горах в описываемых печах шахтного типа¹ в зависимости от их хода и напора дутья получали или тестообразную железную крицу, или жидкий чугун, а часто и то, и другое вместе.

¹ (В нашей литературе такие печи получили название "домницы". Прим. пер.)

Возможно, первая домница для получения штыкового чугуна была сооружена в Брешии в Северной Италии- области, которая известна своим железом со времени зарождения железного века. Некоторые данные свидетельствуют о том, что отсюда эта печь "шагнула" в Тироль и далее на Север. Однако не исключена возможность, что производство штыкового чугуна развивалось в различных местах одновременно и независимо: в Зигерланде, в Эйфеле, в Верхнем Пфальце, в Нижнем Гарце и других областях. В большинстве европейских стран домница появилась в XV столетии.

Примерно в то же время, когда в металлургии железа произошел переворот, не вызвавший заметного общественного резонанса, началось развитие процесса, который, как, пожалуй, ни один другой до него, сразу же привлек к себе внимание и имел далеко идущие последствия.

Речь идет о порохе. И до сих пор еще устойчиво мнение, что изобретателем пороха был монах Бертольд Шварц, живший в XIV в. во Фрайбурге в Брисгау. В действительности же различные пороховые смеси были известны в Китае намного раньше. Порох применяли также греки и арабы. Имеются данные о том, что в XII в. горняки Гарца применили порох для взрыва породы на горе Раммельсберг близ Гослара. В рукописи араба Шемс Эд-Дина Мохаммеда, относящейся к XIV в., впервые упоминается огнестрельное оружие. Речь идет о ручной мортире из дерева и железа, при помощи которой выстреливались различные по форме куски железа. Вероятно, фрайбургский монах Бертольд Шварц занимался улучшением качества пороха и самого огнестрельного оружия. А поскольку он в этом деле достиг значительных успехов, что достоверно известно, то и сложилось мнение о нем как об изобретателе. Общепринято было в те времена считать порох и огнестрельное оружие делом дьявола.

Франческо Петрарка, великий итальянский поэт и гуманист, писал в 1360 году: "Эта ужасно разящая мерзость придумана для великого изведения земли и людей и создана как инструмент, при помощи которого в людей, дома, стены и башни можно метать огонь, камни, свинцовые и железные ядра... Дьявол стоит за этим изобретением и создателем его был, вероятно, плохой человек, злобный по отношению к людям".

С освоением огнестрельного оружия коренным образом изменился характер военных действий. Возникла артиллерия, которая вскоре стала наводить ужас на всех, кто до сих пор считал себя в безопасности за мощными стенами крепостей и городов. Развивающаяся наука об артиллерии поставила новые задачи перед металлургией. Первоначально, как известно, в качестве снарядов использовали исключительно камни, но очень скоро перешли к железным ядрам. Как утверждает хроника, Людовик XI, король Франции, был первым, кто в середине XV века повелел исключительно применять железные ядра. В распоряжении его сына Карла VIII была уже такая первоклассная артиллерия, что за неделю ему сдалось более 60 городов Нормандии, не выдержавших обстрела.

Железные ядра по сравнению с каменными снарядами имели много преимуществ. Так, например, можно было стрелять раскаленными ядрами, в результате чего загорались крытые соломой и дранкой дома и строения. Потребность в снарядах была большой, особенно при осадах, и исчислялась тысячами. Так, гуситы при осаде крепости Карлштайн израсходовали более 11000 каменных снарядов. Чугунное литье давало возможность организовать массовое производство ядер для мортир и картаун. После полного перехода на железные и чугунные ядра стала возможной калибровка орудий, введенная императором священной Римской империи Максимилианом. Итальянец Ванноччо Бирингуччо в своей знаменитой книге "О пиротехнике" очень подробно описывает процесс получения ядер в металлической форме, позволявшей одновременно отливать семь ядер. Литейные мастерские, в которых занимались отливкой железных и чугунных ядер, создавались в большинстве крупных городов того времени. Каменные снаряды очень скоро перестали применять.

Существенным шагом, вперед в развитии боеприпасов явилось создание полых снарядов. Для этого необходим был уже значительно более высокий уровень чугунолитейного мастерства. Не меньшего мастерства требовала отливка пушек. Бронзовое литье получали теперь уже без особых затруднений, но оно было дорогим. Поэтому шли интенсивные поиски усовершенствования метода литья чугуна. Первые тяжелые корабельные пушки, отлитые из дешевого чугуна, появились в Швеции и Англии. Начало развития чугунолитейного производства в Англии относится ко времени правления короля Генриха VIII, который умер в 1547 году.

После смерти Генриха VIII на троне оказался его сын Эдуард VI, но он был еще слишком мал, чтобы править, и регентом стал его дядя Эдуард Сеймур - брат матери. Генрих VIII намеревался соединить узами брака своего сына с дочерью короля Шотландии Якова Марией Стюарт и таким образом объединить Англию и Шотландию. Эдуард Сеймур попытался осуществить этот план силой не столько из почтения к умершему королю, сколько по трезвому политическому расчету. Это был человек весьма решительный и, чтобы утвердиться в своей власти, он не пощадил даже родного брата Томаса Сеймура и других родственников, которых приказал казнить. Однако в конце концов ему самому пришлось положить голову на плаху.

Эдуард VI умер молодым, а трагедия продолжалась и после его смерти. Один из ее эпизодов использован Фридрихом Шиллером при написании "Марии Стюарт".

Но вернемся к Генриху VIII - своего рода "образцу" деспотизма и властности. При нем были построены порты Дувр и Кале, а более чем в пятидесяти местах северофранцузского побережья, принадлежавшего в те времена Англии, возникли укрепленные пункты. По его повелению были заложены крупнейшие военные корабли и среди них 54-пушечный "Большой Гарри" водоизмещением около тысячи тонн. При Генрихе VIII в Англии, как мы уже говорили, начали отливать пушки. Дополнительно Англия покупала огнестрельное оружие и в других странах и вскоре стала располагать гигантским по тем временам арсеналом оружия. Посланник Венеции при английском дворе сообщал дожу городской республики: "Король Генрих располагает таким арсеналом, что может победить ад".

Из королевских мастеров-литейщиков наиболее известен Питер Боуде (Пьер Боде) из Франции, благодаря своему трудолюбию дослужившийся до генерального инспектора вооружений Генриха VIII. Через несколько недель после смерти короля Питер Боуде предстал перед Эдуардом Сеймуром - герцогом Сомерсета и регентом Англии. Необходимо было дать сведения о запасах оружия и военного снаряжения в цейхгаузах Вестминстера, Тауэра и Гринвича.

Имеющегося вооружения было достаточно для оснащения армии в 44500 человек. Особый интерес герцог проявил к пушкам. Он был вполне удовлетворен, когда Боуде сообщил, что только в Тауэре имеются 64 бронзовые пушки и 351 чугунная. Достигший к тому времени примерно 60-летнего возраста Боуде вспоминал время, когда он отливал свою первую чугунную пушку. Это было ровно четыре года назад, когда король Генрих VIII неожиданно почти без сопровождения вошел в литейную мастерскую в Бакстеде в Сусексе. Этого дня он никогда не забудет. Уже в течение многих лет Боуде бился над тем, чтобы отлить пушку из чугуна. И вот, наконец, отливка удалась. Надо же было королю появиться именно в этот момент! Монарх щедро одарил его деньгами. Боуде воспользовался случаем и стал объяснять королю насколько выгодно заменить каменные и железные кованые ядра литыми чугунными. Легко доказал, что железные ядра не пригодны для массового производства. Король Генрих слушал спокойно, но заинтересованно. Он не мог преодолеть некоторого недоверия. Дело в том, что император Карл V прислал ему одного из лучших в Испании мастеров по изготовлению кованых ядер. Такие ядра, поскольку их ковали не в штампе, не имели круглой формы. Чтобы устранить этот недостаток, их после ковки обливали свинцом в соответствующей форме. Кроме того, на службе у короля состояли и несколько мастеров, изготовлявших каменные ядра. И вот теперь его литейщик предлагал нечто новое. Генрих VIII распорядился прислать несколько новых ядер. Тесть Питера Боуде Ральф Хогге, которому принадлежала литейная мастерская в Бакстеде, быстро выполнил распоряжение короля, и тот приказал провести пробную стрельбу. Преимущества новых ядер, которые были намного дешевле и проще в изготовлении, выявились сразу. Последовало повеление короля о массовом изготовлении литых чугунных пушек и ядер к ним. Боуде назначили главным оружейником и передали в его подчинение все королевские цейхгаузы.

Литейная мастерская

Сегодня Боуде стоял перед герцогом Сомерсета, правившим от имени короля, чтобы отчитаться за выполненную работу и ответить на интересующие регента вопросы. Герцог выслушал его благосклонно и, видимо, остался доволен, так как позднее один из его служащих сообщил Боуде, что тот и впредь будет занимать должность главного оружейника. В этой должности Боуде пребывал вплоть до вступления на трон королевы Елизаветы, то есть до 1558 года. Оставил свой пост он в глубокой старости, но дело было налажено, арсеналы заполнены. Отливка пушек в стране широко развивалась, и вскоре Англия начала торговать ими, причем во все возрастающих масштабах. Дело дошло до того, что испанцы стреляли по английским кораблям пушками, изготовленными в Англии. Сэр Уолтер Рэйли, фаворит королевы Елизаветы, человек во всех отношениях очень способный и решительный, которому Англия обязана многим, сказал по этому поводу в парламенте: "Раньше один наш корабль стоил десяти испанских, теперь же, благодаря нашим пушкам, испанские корабли почти равны нашим".

Был издан приказ, запрещающий продавать и вывозить пушки за пределы Англии. Однако спрос на пушки был так велик, что они превратились в контрабандный товар. Испанская армада Филиппа II, гигантский флот, который должен был поставить Англию на колени, имел на вооружении 2431 пушку и 124 тысячи ядер к ним. На наиболее крупных кораблях было установлено по 50 пушек. Сколько из них было изготовлено в Англии, точно сказать никто не может, но то, что их было много, известно всем.

Другой очень важной областью чугунного литья было производство печных плит. До сих пор сохранились изумительные по красоте и качеству образцы, изготовление которых требовало не только высокого мастерства, но и высокой технологической дисциплины. Вскоре мастера-литейщики отважились на отливку изделий, очень сложных по конфигурации - горшков на ножках и с проушинами для подвески, скульптуры и других сложных фигур. Отливку производили не только вблизи домниц, где плавили железную руду и получали высокоуглеродистый чугун, но и вдали от них в специальных мастерских, где первичный чугун переплавляли в небольших печах. Благодаря этому появилась возможность организовать чугунолитейные мастерские в городах, особенно в крупных, в которых они стали обязательными наряду с цейхгаузами.

Таким образом, металлургия чугуна и стали, иными словами, металлургия железа, приобрела новые масштабы. С созданием технологического пути руда - чугун - железо (сталь) возникли новые железообрабатывающие производства. Литье в земляные, глиняные и металлические формы открыло такие возможности получения изделий из железа и стали, какие даже трудно было предвидеть. Большой прогресс был достигнут также в обработке ковкого железа и стали методом горячей деформации. Оснащенные приводом от водяного колеса кузницы и волочильные мастерские поставляли железообрабатывающим мастерским полуфабрикаты и заготовки, что позволило усовершенствовать технологические процессы окончательной обработки. Многие ремесленники и мастеровые превратились в искуснейших мастеров своего дела, а изделия, повседневно использовавшиеся в быту, становились произведениями искусства. Проекты печных плит для отливки из чугуна и других изделий, изготовляемых штамповкой и ковкой, теперь создавали художники. Во многих местах возникли мастерские, в которых были объединены производство и обработка железа, В то же время складывалась специализация отдельных районов. Так, в Рудных горах занимались лужением жести. Рудные горы - это характерный пример горста, то есть вершины с крутым обрывистым южным склоном и пологим северным, поднимающейся на 1000- 1200 метров над уровнем моря. Окружающие ее лесистые ущелья со скалистыми выступами и быстротекущие потоки прозрачных горных вод придают этому ландшафту Своеобразную красоту и привлекательность.

Новые железообрабатывающие производства

Уже с давних пор людей влекло сюда рудное дело. Из небольших поселений возникали богатые горняцкие города. Их жители отличались высоким чувством собственного достоинства. Фрайбургское серебро принесло маркграфу Отто фон Майссену прозвище "богатый", а чеканившиеся в Богемии в Иоахимстале монеты, так называемые иоахимсталеры, дали название всем последующим видам талеров. Большую выгоду из горного дела извлекали саксонские курфюрсты. Рудные богатства гор сделали их одними из самых сильных и влиятельных князей Священной Римской империи.

Добыча серебра, свинца и олова требовала все более широкого применения железа, а поскольку естественные условия были благоприятными, то вблизи горнорудных предприятий по добыче цветных металлов начало быстро расти и процветать железодобывающее производство. Горы давали железную руду, леса - древесный уголь, многочисленные водные потоки - энергию. Мощные водяные колеса приводили в действие дутьевые мехи и кузнечные молоты. Саксонские курфюрсты в меру своих способностей и возможностей стимулировали развитие металлургии, руководствуясь, естественно, прежде всего своими собственными интересами. В это время ими был издан ряд законоположений. Так, были приняты положения о лесоразработке и кузнечном производстве. Чтобы ускорить экономическое развитие района саксонских Рудных гор, курфюрсты привлекали также рабочую силу из других стран. В выборе средств при вербовке особо не стеснялись и иногда дело доходило до обыкновенных разбойничьих нападений и угона людей. При этом в конфликт вступали не сами земельные князья (иногда, впрочем, и они), а их наймиты, причем действовали они часто с большей жесткостью и последовательностью, чем их на то уполномачивали. Все это происходило в тени более крупных политических событий того времени, но оказало во многом решающее воздействие на хозяйственное развитие района Рудных гор.

В XV и XVI столетиях в Центральной Европе было уже много процветающих центров металлургии железа¹. Обработкой железа занимались в Штирии и Каринтии (Нижняя Австрия), в Зигерланде и в Тюрингском лесу, в Гарце, Фихтеле и в Рудных горах. Многие из этих мест стали известны далеко за пределами области благодаря узкой специализации и высокому качеству изделий: везде высоко ценились золинговские ножи, ножницы и лезвия, инструменты из Шмалькальдена, косы и серпы из Штирии. В это время прочно утвердился двустадийный процесс получения стали: выплавка чугуна в домнице и последующее его фришевание на поду кричного горна. Конечно, встречались еще и горны для выплавки крицы, но все реже и реже. Общее состояние металлургии определяли железоделательные производства с большими печами-домницами и механизированными (от водяного колеса) кузницами, располагавшимися, как правило, в долинах по берегам рек.

¹ (Рождение научной металлургии связывают с трудами Агриколы (Георг Бауэр, 1494-1555 годы). Он создал фундаментальный труд "О металлах" в двенадцати томах.. Первые шесть томов посвящены горному делу, 7-й - "пробирному искусству", то есть способам проведения опытных плавок, 8-й - обогащению и подготовке РУД к плавке, 9-й - способам выплавки металла, 10-й - разделению металлов, 11-й и 12-й тома - различным устройствам и оборудованию. Прим. пер.)

В Верхнем Пфальце уже в середине XV столетия было крупное производство по выплавке и переработке железа с центром в городе Амберге. Здесь производили железный лист, так называемый черный лист, который вывозили в Нюрнберг и Вунзидель, где подвергали лужению. Покрытый оловом лист - белый лист (или белая жесть) - применяли очень широко и высоко ценили. Производство белой жести стало очень выгодным. Пфальцграф Фридрих, впоследствии ставший курфюрстом и вошедший в историю как Фридрих Мудрый, предложил делать в Верхнем Пфальце то, что делали в Вунзиделе и Нюрнберге. По его повелению в Амберге была построена лудильная фабрика; а на вывоз черного листа наложен запрет. С этого времени амбергцы сами лудили лист, используя для этого четыре лудильные ванны. Фридрих основал Общество по торговле белым листом. Решение курфюрста о производстве и продаже белой жести свидетельствует о его незаурядном уме, и, видимо, не спроста его называли "мудрым". Здесь уместно вспомнить другого Фридриха, жившего столетием раньше. Прозвали его Фридрих Пустой Карман, хотя он был графом Тироля и владел местными серебряными рудниками, то есть был самым богатым Габсбургером. Вот вам и Пустой Карман!

Жителям Нюрнберга и Вунзиделя оказались не по нраву действия пфальцграфа Фридриха, поскольку без черного листа Амберга их лудильное производство терпело крах. И вот один из самых богатых торговцев Нюрнберга Андреас Блау решил обратиться за помощью к курфюрсту Саксонии Иогану Фридриху Великодушному. Блау испросил у него разрешение на сооружение в Рудных горах листокузнечных мастерских и лудильной фабрики. Фридрих Великодушный оправдал свое прозвище.

И вот в мае 1536 года на рынок Шварценберга в Рудных горах въехала большая повозка торговца из Нюрнберга. Кроме кучера, его сопровождали еще несколько верховых. Путешествие было трудным, правда Блау не сознавался себе ни в этом и ни в том, что затеянное мероприятие - организовать собственное крупное производство белой жести - ему уже не нравилось.

Это был человек лет сорока, крепкого сложения, слегка склонный к полноте. Его буйные волосы и бороду еще не тронула седина. Несколько недель назад он женился второй раз; возможно, из-за того, что молодая жена осталась дома, у него и было плохое настроение.

Где же в конце концов писарь Ганс Ротманн - его уполномоченный? Он отправил его в Шварценберг уже давно и тот должен был снять или купить дом, нанять слуг и завязать знакомства. Почему же никто не пришел встретить?

Несколько женщин и стариков с любопытством разглядывали прибывших. И вдруг через рыночную площадь к ним направились два человека. Глубоко поклонившись Андреасу Блау, один из них громко и почтительно произнес: "Добро пожаловать, господин, все готово. Дом на углу принадлежит Вам".

При этом он указал рукой на великолепный дом с высокой крышей. Дом сразу понравился, на душе стало веселее. Интерьер дома произвел еще более благоприятное впечатление, чем его внешний вид. Что ж, теперь можно и жену привезти. Блау, удобно расположившись в высоком деревянном кресле за столом, смотрел на Ганса Ротмана.

"Кухарка неплохая, - проговорил Блау, - вот пиво только с привкусом". Тем не менее глоток из оловянной кружки был внушительным. Он попросил: "Садитесь и рассказывайте". Ротман повиновался.

Разрешение курфюрста вызвало зависть у местных богатых бюргеров - владельцев горнорудных и металлургических предприятий. Ротман скоро почувствовал это: в Шнееберге он не смог ни с кем установить контактов, да и здесь, в Шварценберге, дело обстояло немногим лучше. Дом ему удалось приобрести лишь со значительной переплатой.

- Все они здесь жадны до денег безмерно, особенно богатые бюргеры, и в этом может быть наш шанс. Когда я дал понять, что Вы со своими партнерами всегда рассчитываетесь щедро, меня тут же спросили насколько щедро. На это я ничего не ответил, пусть думают. Есть несколько человек, заинтересовавшихся Вашим проектом, но все при этом хотят заработать и никто не намерен рисковать, - Ротман помолчал немного, а затем продолжил: - Если вы не возражаете, то некоторых можно пригласить. Я составил список. После имени указано состояние и дана краткая характеристика его владельца.

Ротман развернул список и терпеливо ждал, пока Блау читал его. Наконец, торговец назвал пять фамилий. Это были жители Шнееберга. Ротман заметил, что именно в этом городе его встретили наиболее холодно, но Блау не придал этому значения. Он сказал: "Ротман, ты неглупый человек, но многого еще не понимаешь. Запомни, ни одно дерево не падает после первого удара топора. А если такое и происходит, то только в том случае, если дерево или гнилое, или еще слишком молодо. Лучше всего мне самому поехать в Шнееберг и навестить этих господ. Мои предложения должны их убедить, а если нет, то придется еще добавить".

Блау стал объяснять Ротману, каким образом он думает склонить шнеебергских бюргеров к участию в своем предприятии. Понятно, что при этом он хотел не столько информировать своего служащего, сколько тщательно отработать аргументы. Скорее всего, это были мысли вслух. Ротман хорошо знал своего хозяина и потому отвечал лишь на прямо поставленные вопросы. Такие минуты откровения, когда Блау делился своими мыслями, взвешивал за и против, отвергал, убеждал, смеялся, удивлялся, были для Ротмана великолепными уроками делового мышления, точного и безошибочного. Могло показаться удивительным, почему опытный торговец не Скрывает своих деловых методов от подчиненного, но причина была - между ними установились особые отношения. Когда-то Ротман еще мальчишкой участвовал в ограблении одного нюрнбергского бюргера. Его соучастники, бездомные бродяги, совершив преступление, скрылись. Мальчик же спрятался в одном из амбаров Андреаса Блау, где и нашли его через несколько недель чуть живого, грязного и оборванного. Когда его привели к хозяину, он без утайки все рассказал. Ротман чем-то понравился Блау, и его оставили при доме. Потом ему дали подписать признание, а документ Блау запер в большой металлический ящик. Принятый в услужение, Ганс Ротман посещал монастырскую школу и, обладая большими природными способностями, вскоре постиг всю премудрость торговли оловом и лужеными изделиями и уже не уступал в этом самому хозяину. Ни разу Ротман не поколебал оказанного ему доверия. И Блау никогда не напоминал ему о прошлом. Два года назад в отношениях деловых людей появилась трещина из-за того, что Ганс, по мнению Блау, оказывал подрастающей Франциске, его дочери, чрезмерно большое внимание. Относительно дочери у него были другие намерения и Блау дал понять Гансу, который жил в его доме почти как сын, что он всего лишь слуга и притом нищ. Франциску, относившуюся весьма благосклонно к молодому человеку, отправили в Амберг к родственникам - официально для обучения домоводству. Ее тетушка славилась в округе своим умением вести хозяйство, а быть хозяйкой большого бюргерского дома - дело непростое.

Хладнокровие и бессердечность, с которыми действовал хозяин, поразили Ганса. Неприязнь и даже ненависть к нему постепенно росли. Удвоив рвение, Ганс ждал своего часа.

И вот теперь он был весь внимание и следил за рассуждениями хозяина. Тот излагал простой и в то же время гениальный план создания... "торговой империи". По мнению Блау, влияние толстосумов, а ими были титулованные особы, государи, папы, связано главным образом с тем, что они занимались торговлей рудой и металлами - медью и серебром - и что, торгуя оловом и железом, можно достичь не меньших успехов. Необходимо лишь с умом взяться за дело. Начинать надо по возможности незаметно и осторожно, чтобы не раскрыть свои планы и не переполошить влиятельных горожан.

Блау решил предложить пяти бюргерам Шнееберга взяться за строительство листоделательных и кузнечных фабрик, а после окончания его стать их владельцами. Со своей стороны Блау обязывался скупать всю готовую продукцию, то есть черный лист, по твердой цене. Чтобы поднять заинтересованность бюргеров в таком предложении, он готов участвовать в затратах на строительство. Будущие владельцы фабрик со своей стороны должны вести дела только с ним и лишь с его разрешения продавать продукцию третьим лицам.

Все это было вполне логично и приемлемо. Более того, обязательство скупать у владельцев листокузнечных фабрик всю продукцию было им выгодно, так как избавляло от необходимости самим заниматься торговлей. Наиболее уязвимым местом плана были твердые цены, по которым владельцы фабрик должны были продавать продукцию. Это позволило бы Андреасу Блау определять размеры их доходов и тем самым господствовать. Понятно, что при переговорах с бюргерами необязательно вдаваться в эти детали.

Посредническая система не нова и есть немало примеров, когда все участвующие в ней стороны довольны. Посредниками, например, нередко бывали князья. Правда, вначале надо набраться терпения и вкладывать деньги. Но со временем, если все хорошо организовано, затраты обернутся прибылью. Главное в подобной системе - исключительное право посредника на оптовую скупку и последующую продажу изготавливаемого товара, а также его обязательство обеспечивать владельцев фабрик кредитом, то есть фактически финансировать их. В дальнейшем ссуды будут постепенно возвращаться в виде неоплачиваемого товара. В Саксонии в Пирна для таких целей уже давно основано курфюрстское ведомство по железу. С его созданием курфюрсты не только взяли под контроль всю торговлю железом, но и смогли провести в жизнь свои законоположения, касающиеся производства и обработки железа, а также разработки леса и связанных с металлургией производств.

Разрешение на основание листокузнечного и лудильного производств обошлось Блау в солидную сумму. Следовало торопиться, ибо пришло важное сообщение от его доверенного лица при дворе курфюрста в Виттенберге. В письме говорилось, что после выдачи Блау привилегии владельцы рудников из Шнееберга и Цвикау тотчас подали курфюрсту протест, который, к счастью, был отклонен. Человек, составлявший протекцию Блау при дворе, подчеркнул, что курфюрст согласился на такой шаг лишь по его настоятельному совету. Это тоже стоило денег.

Несколько дней спустя состоялась встреча Блау с бюргерами Шнееберга. Чтобы склонить их на свою сторону, ему пришлось предложить хорошие условия. Цена была столь высока, что его собственного дохода могло и не хватить. К тому же больших расходов требовали подарки нужным людям, от которых в той или иной мере зависела торговля черным листом. Однако поскольку Блау предполагал превращать этот лист в белый на собственной лудильной фабрике, он считал, что затраты должны окупиться, и рассчитывал на значительную прибыль. Рассуждая таким образом, он довольный возвратился в Шварценберг.

В последующие дни в его доме было оживленно. Блау решил пригласить к себе бургомистра и членов городского совета. Посетители сменяли друг друга, непрерывно шли переговоры. Владельцы харчевен и ремесленники повеселели от обилия заказов господина из Нюрнберга, и он вскоре завоевал всеобщее расположение. Не осталось и следа от того сдержанного отношения, с которым его встретили. Лед был сломан.

Каждая листоделательная кузница имела свои домницы и переплавные печи. В домницах получали чугун, в переплавных печах его превращали в ковкое железо. Андреас Блау хорошо знал металлургию железа Верхнего Пфальца и многое использовал при организации производства листа здесь, в Рудных горах. Первые лис- тоделательные кузницы начали работать уже поздней осенью 1536 года. Надежные люди, которых нанял Блау, посещали эти кузницы и определяли объем производства.

Поздняя осень того года была дождливой и холодной. Дороги и без того разбитые и труднопроходимые стали вовсе непреодолимыми. Однако это не удержало Андреаса Блау от поездки - он хотел сам увидеть, что делается в кузницах. Для изготовления листа при помощи молота от кузнеца требовалось большое мастерство и умение. Применяли при этом молоты двух видов. Так называемый Urwellhamer, то есть плющильный молот с выпуклой рабочей поверхностью, служил для получения Urwellsturze, то есть листовой заготовки, или первичного листа. Такие заготовки отжигали и затем пакетами по 50 штук (такой пакет называли "клещами") правильным молотом проковывали до требуемого размера, многократно переворачивая. Обычно полученные таким способом листы черной жести имели размер 0,5 x 0,6 метра при толщине около 0,5 миллиметра.

Осмотрев производство, Андреас Блау остался недоволен - качество листов оставляло желать лучшего. Поэтому он потребовал, чтобы владельцы из Шнееберга усилили контроль за производством или наняли кузнецов, лучше знающих ремесло. Владельцы обсудили предъявленные к ним претензии и направили к Блау своих представителей с возражениями. Он вынужден был согласиться, что основной причиной плохого качества продукции было не отсутствие усердия с их стороны, а нехватка мастеров.

Блау и его помощник Ротман долго обсуждали сложившуюся ситуацию и пытались наметить необходимые мероприятия. Несколько месяцев назад в Амберге, Вунзиделе и Нюрнберге была начата вербовка мастеров для работы на лудильной фабрике, которую здесь предполагалось построить. Эту работу надо было усилить. Ротман представил хозяину длинный список лудильщиков, кузнецов и плавильщиков. Это были люди из Верхнего Пфальца. Одни из них имели долги, другие враждовали с кем-либо, третьи были просто недовольны своим положением. Во всяком случае для вербовки это были подходящие кандидатуры. Некоторые фамилии были помечены крестиками. Это означало, что в руках вербовщиков находятся долговые обязательства. Подобная вербовка была делом небезопасным, так как князь Пфальца не оставался бесстрастным наблюдателем и выслеживал вербовщиков. При поимке они в лучшем случае отделывались крупным денежным штрафом. И тем не менее все новые и новые люди шли на такую работу ради хорошего заработка.

Андреас Блау предлагал выгодные условия тем, кто принимал его приглашение. Таким мастерам не только хорошо платили, но и давали своего рода подъемные для обзаведения необходимым хозяйством на новом месте. Блау понимал, что переселенцы должны осесть прочно и навсегда, иначе от них не будет той отдачи, на которую он рассчитывал. Он прекрасно понимал также, что только при высоком качестве товара можно осуществить свои далеко идущие планы. Вербовку следует ускорить и, пожалуй, лучше всего, если Ротман сам поедет в Верхний Пфальц и займется этим делом. Ротман не посмел отказаться от этой небезопасной поездки, но твердо решил не ехать. В конце концов, думал он, есть много решительных людей, которые за деньги готовы на многое.

Вскоре начали прибывать первые переселенцы и Блау забыл о своем предложении, а Ротман не напоминал о нем. Он предпринимал все для того, чтобы его хозяин усердно занимался строительством своего дома в Соса, где было выбрано место для усадьбы, пожалованное курфюрстом. Связи Блау благодаря этому стали более широкими и многосторонними, ибо привилегии курфюрста придали вес и солидность всему предприятию. Андреас Блау воспользовался расположением к нему влиятельных людей и энергично занялся проблемами размещения прибывающих специалистов, что было делом очень нелегким. По сравнению с их родиной - Верхним Пфальцем - Рудные горы представляли собой необжитый, дикий и суровый край. Вблизи Соса начали строить также лудильную фабрику, и тихая до того времени долина наполнилась шумом. Рядом с лудильной фабрикой возник небольшой поселок с удобными жилыми домами для лудильщиков и их семей. Вскоре это место назовут Блауенталем.

Спустя три года на Андреаса Блау уже работало более 30 плавильных и кузнечных предприятий. Первоначальные технические трудности постепенно удалось преодолеть, но того большого дела, о котором мечтал нюрнбергский торговец и которое должно было возвысить его до хозяина Рудных гор, пока не получалось. Затраты достигли десяти тысяч гульденов, но, несмотря на хороший сбыт первых партий белой жести, нужно было еще очень много времени, чтобы их покрыть. Деньги еще были у Андреаса Блау, но надолго ли их хватит? Не все шло так гладко и быстро, как хотелось, и Блау охватывало все большее беспокойство, причем связанное не только с делами. В семье тоже не было полного благополучия. В доме в Соса хозяйничала молодая жена Блау, но она сильно страдала из-за отсутствия друзей и знакомых и часто вспоминала свою беззаботную и хорошо налаженную жизнь в Нюрнберге. Горячее желание иметь сына не осуществлялось, а тут еще пришло известие о смерти дочери. Ганс Ротман по-прежнему усердно занимался делами, но в последнее время его слишком часто видели в обществе владельцев кузниц, не все из которых были друзьями Андреаса Блау. Ходили слухи, что Ротман пытается войти в одну из богатых семей Шварценберга, используя такой традиционный метод, как женитьбу.

Тем временем Блау с головой ушел в работу. Затевались новые дела, и в его доме в Соса, превратившемся в своего рода штаб-квартиру, казалось, что все это происходит в крупном городе, а не в уединенной местности в Рудных горах. Дни такого делового оживления сменялись неделями необычной тишины, особенно когда Блау бывал в отъезде. А ездил он много. Во всех горных поселках были люди, которые заботились о соблюдении его интересов. Надо было получить у них информацию и завязать новые знакомства.

Однажды Блау несколько недель прожил при дворе курфюрста. Фридрих Великодушный не отказывал ему в приеме, но новых привилегий не выдавал.

Ежедневно во время своего пребывания в Виттенберге Блау проходил мимо собора, с любопытством разглядывая высокие ажурные двери, к которым несколькими десятилетиями ранее бывший монах и профессор университета Мартин Лютер прикрепил свои знаменитые тезисы, вызвавшие бурное общественное движение. Саксонские курфюрсты всегда были на стороне Лютера, а Фридрих Великодушный и граф Филипп Гессенский стояли во главе Шмалькальденского союза. Двоюродный брат Фридриха, герцог Мориц Саксонский, хотя и был настроен пролютерански, но действовал против него и Союза евангелических фюрстов и городов вместе с императором Карлом V, но в основном против него. В конце своей жизни после битвы с императором при Мюльберге в 1547 году Фридрих лишился привилегий курфюрста. Можно поражаться обилию противоречивых интересов и политических течений, прикрывающихся религией.

Раскол веттинцев на альбертинцев и эрнестинцев связан с разделом Саксонии после смерти курфюрста

Фридриха Кроткого в 1464 году. Его сын Эрнст получил Саксен-Виътенберг, большую часть Тюрингии и Фогтляндию вместе с титулом курфюрста, а другой сын Альбрехт - Майсенскую марку, округ Лейпцига и северную Тюрингию с титулом герцога. И вот теперь альбертинец герцог Мориц Саксонский пытался отнять у эрнестинца курфюрста Фридриха его вотчину, умело используя все возможности для ослабления позиций своего двоюродного брата. Герцог Мориц стремился прибрать к рукам и горнорудные, и металлургические предприятия Рудных гор, хорошо понимая, что речь идет об экономической основе Саксонии. И вот однажды из Фрайбурга, где родился Мориц и где всю жизнь прожил в замке Фройденштайн его отец Генрих, к Андреасу Блау в Соса прибыл человек, представившийся розничным торговцем. Герцог Мориц Саксонский, сказал он, относится к Блау благосклонно и, если с божьей помощью станет курфюрстом, то подтвердит его привилегии и, кроме того, окажет всестороннее содействие Блау, если тот в нем будет нуждаться. Посланец прибыл, однако, не только для того, чтобы сообщить Блау сказанное. Герцогу в настоящее время требовалась денежная поддержка, а всем было известно, что Блау достаточно богат.

Инициатором этого предприятия был Ганс Ротман, для которого наступил час отмщения, ибо как бы Блау ни поступил, все равно он окажется в проигрыше. Если он даст деньги Морицу, то достаточно шепнуть об этом курфюрсту и от Блау здесь скоро не останется и воспоминаний, а если не даст, то неизвестно, как отреагирует Мориц, у которого здесь много друзей и который в борьбе за обладание титулом курфюрста Саксонии имеет шансы на победу. Большинство старых владельцев горнорудных и кузнечных предприятий Аннаберга, Шнееберга и Шварценберга были сторонниками герцога. Изменят ли они свое отношение к Блау, если тот даст Морицу деньги? Очевидно, они, как и сейчас, останутся его тайными врагами и будут ждать удобного случая, чтобы уничтожить его.

Таким образом, положение, в которое в 1540 году попал Андреас Блау, было довольно сложным. После долгих раздумий Блау, помня благосклонное отношение к нему курфюрста, решил отказать герцогу. Он передал, что рад был бы услужить, но все деньги находятся в деле. В этом была большая доля правды, однако Мориц почувствовал себя оскорбленным и через несколько лет отомстил своему обидчику. Андреасу Блау пришлось навсегда отказаться от честолюбивых планов.

Но все это случилось намного позднее, в 1546-1548 годах, после того как герцог Мориц победил в Шмалькальденской войне и Карл V ему отдал большую часть Саксонии и пожаловал титул курфюрста, сейчас же все шло относительно неплохо. Начала работать лудильная фабрика в Цвикау; этому успеху немало способствовал магистр и бургомистр Освальд Лазан. Руководить производством было поручено дальнему родственнику Блау, который был городским советником в Нюрнберге. Когда на новой фабрике были получены первые листы белой жести, все трое встретились в доме бургомистра. Перед этим они весь день провели на фабрике, наблюдая за процессом получения белой жести.

Листы вначале поступали в травильное отделение, где их очищали от загрязнений. Это было сырое и душное помещение с низкими потолками, в котором сновали полураздетые рабочие. Сущий ад! Основой травильного раствора, имевшего коричневатый цвет, была забродившая смесь грубомолотой ржи и закваски. Травление вели в несколько ступеней, очень точно соблюдая инструкцию. Однако на этом предварительная обработка листов не заканчивалась.

Блау и его свита быстро покинули травильное отделение и перешли в более просторное помещение, где воздух был чище, но зато стоял невообразимый шум. Здесь на наждачных верстаках листы оттирали песком до блеска. В лудильном отделении размещались четыре обогреваемые снизу ванны. Длина, глубина и ширина их составляли около полуметра. В каждой ванне было 500-600 килограммов расплавленного олова, покрытого слоем расплавленного воска. В одной из ванн стояло несколько сот черных листов; скрепляя листы захватами, лудильщики пачками по 20 штук извлекали их, охлаждали, а затем промывали в чанах с холодной водой. Промытые листы уже по одному снова погружали в ванну с оловом на короткое время и помещали в раму. Избыточное олово, скапливавшееся на нижней кромке листа, то есть на кромке стока, удаляли в промывочной оловянной ванне. После сброса, как лудильщики называли эту операцию, и сушки листы направляли в протирочный ящик, где их в смеси мела и отрубей полировали паклей до блеска. Эту работу выполняли молодые парни и подростки, младшему из которых было лет двенадцать, не больше. Наблюдали за работой два пожилых мастера, которые, показывая свое рвение, непрерывно ругали и понукали рабочих, раздавая иногда увесистые подзатыльники. Блау поинтересовался, достаточно ли бочек для упаковки готовых листов. Дело в том, что в те времена бочки использовали для доставки листов потребителю. В каждую бочку помещалось несколько сот листов, свернутых рулоном. Через несколько недель первые повозки с белой жестью должны были покинуть Цвикау. Сбыть жесть предполагалось в Нюрнберге. Блау имел разрешение на неограниченный ввоз белой жести, хотя по закону разрешалось ввозить лишь одну такую бочку.

Под вечер в доме Освальда Лазана началось пиршество в честь пуска лудильной фабрики в Цвикау. Собралось более двадцати человек, и каждый отдал должное умению хозяйки дома - хвалил превосходную кухню, домашнее пиво, изысканные вина. Все чаще звучали здравицы и в адрес бургомистра, и Андреаса Блау, который давно уже не испытывал такого удовлетворения. Вино и пиво развязали языки, хотя это было рискованно: разговор касался высокой политики. Понятно, собравшиеся не были против своего курфюрста, но обещания герцога предоставить бюргерам больше свобод и привилегий падали на благодатную почву, поэтому многие с симпатией относились к Морицу. Блау знал, хотя прямо об этом никто не говорил, что многие богатые владельцы горнорудных предприятий Цвикау не одобряют его позиции по отношению к герцогу. Одолевали и другие тревожные мысли. Он стал серьезным и задумчивым. Многие заметили перемену в настроении хозяина дома, и разговоров вокруг будущего их курфюрста стало еще больше. Если бы Блау знал, что в это время происходило в Амберге, то он, возможно, сумел бы предотвратить катастрофу.

В зульцбахском Блауштайне слуги пфальцграфа схватили кузнеца Людвига Коднита. Завербованный уполномоченным Блау он прибыл в Рудные горы на предложенных ему условиях. Освоившись на новом месте, кузнец вернулся за семьей и был арестован по чьему-то доносу. Дело в том, что пфальцграф назначил денежную премию за выдачу завербованных властям. Коднит предстал перед судьей в Амберге. Перед допросом ему показали орудия пытки. Понятно, что едва судья задал вопрос, кузнец тотчас на него ответил. Он не только страшился пытки, но и хотел уберечь семью - жену и детей, надеясь на снисхождение. Действительно, судья обещал Кодниту скорое освобождение, если он расскажет обо всем. Допрос продолжался несколько дней.

Признания Людвига Коднита позволили пфальцграфу арестовать почти всех вербовщиков Андреаса Блау. Те, кому удалось скрыться, больше не возвратились сюда. В лучшем случае наказанием за вербовку были клеймо вора, изгнание и конфискация всего движимого и недвижимого имущества, в худшем - вербовщикам отрезали уши или отрубали пальцы.

В результате не только была уничтожена дорогостоящая сеть вербовщиков, но и обнаружились многие секреты деловой практики Андреаса Блау. Так, пфальцграфу стало известно, куда сбывалась белая жесть, поэтому в дальнейшем он систематически разрушал торговые связи Блау.

И вот к 1547 году Блау оказался на грани катастрофы. Его мечта стать хозяином Рудных гор не осуществилась. Год спустя Карл V посадил на аугсбургский трон нового курфюрста Морица, передав ему во владение большую часть эрнестинских земель. Андреас Блау покинул свой дом в Соса и возвратился в Нюрнберг, но несмотря на крах, за ним сохранилась слава основателя производства белой жести в Рудных горах.

Саксонские курфюрсты получали доходы от этого производства даже в трудные времена разрухи, болезней и голода, наступившие после Тридцатилетней войны. Саксонская белая жесть славилась исключительно высоким качеством и пользовалась неослабевающим спросом в течение многих лет. И лишь в XVIII в., когда в Англии было организовано собственное производство белой жести, основанное на применении прокатных валков вместо гладильных молотов, торговля саксонской белой жестью пошла на убыль.

При всех различиях общественного развития наиболее передовых государств Европы XVIII столетия в одном отношении между феодализмом и набиравшим силу капитализмом усматривалось много общего. Даже в абсолютистских условиях, которые существовали во Франции в начале века, богатые промышленники начали постепенно прибирать к рукам экономическую власть в стране. В тесном переплетении с устремлениями буржуазии как класса находится и развитие науки и техники. Особенно большой вклад в технический прогресс внесли естественные науки, которые начали получать значительную материальную поддержку со стороны государства. Это был сложный процесс со многими нюансами. Современная наука проникла и в металлургию железа. Во Франции Рене Антуан де Реомюр впервые создал научно обоснованную теорию термической обработки материалов на основе железа. Это было ударом колокола, сигналом к действию, но те, кому он предназначался, не услышали его. Реомюр проводил обширные исследования и эксперименты с целью объяснения процессов, протекающих при графитизации чугуна и цементации стали. Примерно в это же время швед Эмануэль Сведенборг написал и издал в Лейпциге первую фундаментальную учебно-справочную книгу по металлургии железа. Современник обоих ученых, английский часовщик Бенджамен Ханстмен, сделал одно из самых значительных изобретений в металлургии железа. Он нашел способ выплавки тигельной стали, позволивший получать качественную сталь в значительных количествах. Реомюр, Сведенборг и Ханстмен в меру своих способностей, сил и возможностей служили науке и техническому прогрессу того времени и заложили основы новых взаимоотношений между наукой и технологией в металлургии железа

Гидрораспределитель золотниковый ВММ10.34 вот тут.