18.09.2019

Магнитогорская сталь Кристапа Кришьяновича Нейланда

Кристап Кристапович (Кришьянович) Нейланд (1898 - 1960) - советский инженер-металлург, педагог. Доктор технических наук (1957), профессор (1957), член-корреспондент АН Латвийской ССР (1958). Награжден орденами Трудового Красного Знамени (1943), Красной Звезды (1945).

Во время первой мировой войны он с потоком беженцев из Латвии попал в Россию, учился там и работал металлургом на Магнитогорском металлургическом комбинате. Руководя в годы Великой Отечественной войны мартеновским сектором Броневого бюро комбината. К. К. Нейланд разработал принципиально новую технологию выплавки броневой стали в большегрузных мартеновских печах и внедрил ее в производство, что явилось открытием в металлургии. После возвращения в 1945 году в Латвию занимался вначале восстановлением ее промышленности, затем - внедрением в промышленность научных достижений и передовых технологий. Преподавал на механическом факультете Латвийского государственного университета, готовя для республики высококвалифицированные научные и инженерные кадры. Будучи с 1958 года первым ректором Рижского политехнического института, восстановления которого он добивался многие годы, успешно руководил им в наиболее трудный организационный период, создавая его научный потенциал.

Кристап Нейланд

Выделялся особым талантом

В городском архиве хранится целая папка документов о жизни К. К. Нейланда. Его родственники позаботились о том, чтобы в городе металлургов сохранилась добрая память о человеке, так много сделавшем для умножения трудовой славы Магнитки. Если дополнить материалы из личного архива Нейланда другими важными документами и подробностями, получится достаточно полный портрет этого яркого, неординарного человека.

"Кристап Нейланд, - сообщает газета "Молодой инженер", - родился в Елгаве в семье рабочего-грузчика. С 14 лет, сразу после окончания городского училища, начал работать учеником столяра. В 1915 году эвакуировался вместе с родителями в Псков. В Европе в это время полыхала Первая мировая война. В 1918 году К. Нейланд добровольно вступил в ряды Красной Армии. Вечерами учился на политехническом отделении Вятского народного университета. Поэтому после демобилизации был направлен Губвоенкоматом на учёбу в Уральский политехнический институт, на металлургический факультет. В 1929 году по окончании института Нейланда направили в Магнитку инженером-конструктором сталеплавильной группы".

Здесь следует привести некоторые документальные подробности.

Рабочие мелаллурги

Приказом № 38 по управлению только что созданного Магнитостроя на хозяйственную стипендию зачислен с 1 марта по 31 декабря 1929 года студент металлургического факультета Уральского политехнического института К. К. Нейланд. Размер этой ежемесячной стипендии определён в 125 рублей. В тот же день был подписан ещё один приказ о зачислении на хозяйственную стипендию двух студентов четвёртого курса УПИ - Александра Сысоева и Бориса Бахтинова.

Магнитогорский металлозавод

Возникает вопрос, почему нельзя было зачислить на стипендию сразу всех троих студентов одного и того же вуза? К тому же Нейланд с Бахтиновым учились вместе на одном курсе одного факультета. Секрет же заключался в разнице суммы стипендии. Сысоеву с Бахтиновым было назначено по 110 рублей. Разница в 15 рублей была значительной по тем временам: это четверть месячной зарплаты машинистки.

Почему же так выделили Нейланда? Для Магнитостроя он ничего не успел сделать, и руководству новой строительной организации ничего не было известно о студентах, зачисляемых на хозяйственную стипендию. Для того чтобы закрепить молодых специалистов на Магнитке, немало лучших старшекурсников специализированных институтов и техникумов страны были зачислены на хозяйственную стипендию Магнитостроя. Брали только по рекомендациям руководства учебных заведений. Кристап Нейланд был особо выделен преподавателями из УПИ за особый талант в постижении металлургической науки, за умение системно выстраивать все получаемые знания и применять их в практической работе.

Магнитогорский металлозавод

Проектирование мартеновского производства ММК было поручено организации "Стальпроект". Но на Магнитке была создана своя проектно-конструкторская группа из таких молодых, одухотворённых специалистов, как Борис Бахтинов, Кристап Нейланд и Алексей Трифонов. Они не только готовились осваивать строящиеся сталеплавильные агрегаты, но и смело вносили поправки в разработки столичных проектировщиков, совершенствуя конструкции мартеновских печей.

Горят мартеновские печи - и день, и ночь

В номере за 9 сентября 1932 года "Магнитогорский рабочий" посвятил ходу строительства первых мартенов крупную публикацию под заглавием "Боевой участок":

"Результаты августа таковы, - папка, которую Нейланд держал под мышкой, переходит на стол, и содержимое предстаёт перед взором собравшихся. - Нужно сказать, что план, который дан плановым отделом, сразу нами забракован. Уж слишком мизерный был он. План мы изменили в сторону увеличения - до 100 тонн. Вот, смотрите, окончательный календарный график. Зелёный карандаш - это наметка, красный - фактическое выполнение. Видите, плиты под продольные балки поставлены не в три дня, как я рассчитывал, а в два. Сами продольные балки поставлены в 12 дней вместо 18".

Из этой публикации видно, что Нейланд руководил монтажными работами на строительстве третьей мартеновской печи. И на самом деле в 1932-1933 годах он уже был заведующим механомонтажными работами Магнитостроя на строительстве мартеновских печей. Бригады, работающие под его руководством, неизменно перекрывали плановые задания. В частности, бригада клепальщиков Северина на клёпке подины печи выполнила сменное задание на 300 процентов. Кристап Нейланд не только грамотно расставляет монтажников, чтобы на ограниченном пространстве строящейся мартеновской печи каждая бригада могла добиваться наибольшего эффекта, но и с хронометрической точностью фиксирует каждую выполняемую работу, чтобы грамотно планировать последующие дела, выявить недочёты уже пройденных этапов. Устранение монтажниками заводских браков руководитель участка фиксирует столь же скрупулёзно.

"Мы, - говорит Нейланд, - осуществляем жёсткий контроль рублём качество продукции. Каждую переделку изготовленных на каком-либо заводе конструкций учитываем при помощи всё тех же нарядов и, конечно, предъявляем соответствующий счёт: плохо следите за качеством - раскрывайте карман шире, гоните монету".

Магнитогорские рабочие

Дальновидная, во всех смыслах, политика. Бракоделы должны не только возмещать ущерб, но и устранить недостатки в работе при выполнении последующих заказов: ведь возведение мартенов по стране в тридцать втором году только начиналось.

Похоже, молодой инженер сумел проявить себя с первых дней работы на Магнитострое. Иначе его не избрали бы в 1931 году депутатом первого состава Магнитогорского Совета рабочих, красноармейских и крестьянских депутатов, где он до 1938 года был секретарём металлургической секции.

Корни диспропорции

В жаркие летние дни тридцать третьего года в Магнитке готовились к торжественному пуску первой мартеновской печи. При этом ещё не был завершён монтаж самого корпуса мартеновского цеха. С 1 февраля 1932 года исправно выдавала чугун первая доменная печь.

7 июня того же года вошла в строй вторая домна. 27 июня тридцать третьего года начала выдавать чугун уже и третья домна, а жидкий чугун продолжал разливаться по разливочным машинам в увесистые чушки, которые с грохотом ссыпались на железнодорожные платформы для доставки на десятки других металлургических и машиностроительных заводов страны.

Магнитогорские рабочие

Дело в том, что после провального 1929 года, когда в партийно-правительственных органах страны шли долгие дебаты по перспективам развития Магнитогорского комбината, в 1930 году следовало ликвидировать допущенное отставание в строительстве. И даже была определена точная дата пуска сразу двух первых доменных печей - 1 октября 1931 года.

Для практической реализации этих планов на Магнитострой было направлено новое руководство во главе с Я. П. Шмидтом, который руководил специальной комиссией, проверявшей состояние дел на стройке. В Политбюро ЦК ВКП (б), видимо, решили, что тем, кто выявил вопиющие недостатки, проще будет их устранить. Однако ни сам тридцатитрёхлетний Яков Шмидт, ни члены его команды не располагали достаточным опытом эффективной организации дел на больших стройках. Главным ориентиром для Шмидта стало совместное решение Совнаркома СССР и Совета Труда и Обороны о пуске двух первых доменных печей 1 октября 1931 года. А как выполнить такое указание? Наверно, необходимо сконцентрировать как можно больше рабочей силы на этих главных объектах.

Так Шмидт и поступил. Все силы и средства направил на досрочный пуск доменных печей. На других участках дела, естественно, затормозились. Особенный ущерб был нанесён ходу строительства посёлка при заводе - ни детских садов, ни школ, ни пунктов бытового обслуживания не было построено за весь тридцатый год. Даже бараков для размещения прибывающей рабочей силы катастрофически не хватало.

Резкого улучшения дел и на возведении доменных печей тоже не было достигнуто, потому что увеличение числа рабочих рук на одном объекте вовсе не означает на деле, что эти руки будут использованы с пользой для дела.

Магнитогорская сталь

На строительстве Кузнецкого металлургического комбината всё обстояло несколько иначе. Главный инженер Кузнецкстроя знаменитый и авторитетный металлург Иван Павлович Бардин уверенно и настойчиво вёл дела к практически синхронному пуску своего комбината по всему металлургическому циклу. Первые доменные печи - они, правда, были меньше магнитогорских, надёжно обеспеченные коксом, вошли в строй на два месяца позже первой магнитогорской домны, но на несколько дней раньше мартенов, а следом за ними начинали работать и прокатные цехи. Вот и вышло, что первый мартен на КМК начал работать на 10 месяцев раньше, чем на ММК, первый блюминг вошёл в строй на 9 месяцев раньше, а первый прокатный стан начал выдавать готовую продукцию на 11 месяцев раньше, чем на Магнитке.

Возможно, кто-то упрекнёт меня за похвалы в адрес Кузнецкстроя. Но я лишь выражаю сожаление, как нескладно начиналась история нашей дорогой Магнитки. Тысячам людей пришлось пройти через трудности и тяжелейшие испытания, большинства из которых могло и не быть. Но в истории, к сожалению, не бывает сослагательного наклонения. Главный инженер Кузнецкстроя Иван Бардин добился комплексного пуска металлургического комбината. А главный инженер Магнитостроя Виталий Гассельблат в самом начале строительства был надолго оторван от непосредственного руководства делами на объекте, а затем и вовсе по грязному доносу признан вредителем Магнитки и врагом народа.

Вот и получилось, что между пуском первой домны и выдачей стали на первой мартеновской печи прошло полтора года. А до выдачи комбинатом первой готовой прокатной продукции на сортовом стане "500" прошло ещё более года. Такой тяжёлой оказалась цена планомерной ликвидации инженерного корпуса молодой страны. Безжалостным катком прошли жестокие и неоправданные репрессии не только по судьбам людей, но и по начинающим, по только что рождающимся предприятиям.

Этим отступлением хочу подчеркнуть, в каких непростых драматически напряжённых условиях приходилось созидать тысячным армиям строителей новой жизни и молодым инженерным кадрам, совершенно ещё не закалённым в бескомпромиссной борьбе за простое выживание.

В процессе работы

Кристап Нейланд входил в число наиболее активных рабочих корреспондентов. Первая его публикация в местной прессе появилась в конце 1932 года. Как непосредственный участник строительства мартеновского цеха Нейланд обобщил опыт проектирования, монтажа и подготовки к эксплуатации первых сталеплавильных агрегатов.

С пуском мартеновских печей Нейланд был назначен заместителем начальника мартеновского цеха. Он брал под опеку каждую сталеварскую бригаду и отрабатывал с ней на новых печах каждую технологическую операцию. Опытные мастера сталеварения, приглашённые со старых уральских и южных заводов, не могли изменить положение дел, поскольку привыкли к агрегатам небольшой ёмкости и впервые столкнулись со 150 и 185-тонными гигантами. А большинство подручных сталеваров ещё вчера строили эти самые мартены в качестве каменщиков, бетонщиков, чернорабочих. Они с опаской подходили к изрыгающим огонь завалочным окнам печей. Изучение же индивидуального характера каждой мартеновской печи казалось вершиной мастерства.

Нейланду предстояло учить будущих магнитогорских мастеров сталеварения. Он занимался этим не только на рабочей площадке в цехе, но и использовал для распространения передовых методов труда заводскую многотиражку "Магнитогорский металл": часто выступал с подробным анализом опыта передовых сталеварских бригад. Его склонность к научной деятельности, умение анализировать сложные физические и химические процессы при рождении металла, способность просто и доходчиво изложить это в общении с людьми стали основанием для приглашения на преподавательскую работу в недавно созданный горно-металлургический институт. И Нейланд принял его, хотя совмещать преподавание в вузе с основной работой оказалось неимоверно трудно.

Обвинения - необоснованны

В личном архиве К. К. Нейланда хранится подборка машинописных документов, датированных 1938 годом. На трёх листах - обращение Кристапа Кришьяновича, озаглавленное: "Председателю комиссии, товарищу Дементьеву В. А." В этой объяснительной записке Нейланд чётко, по пунктам объясняет, почему завершилась крупной неудачей реконструкция девятой мартеновской печи. В результате коренного обновления её объём был увеличен практически вдвое, до 300 тонн. Но перед остановкой на реконструкцию помощник главного инженера комбината по сталеплавильному производству Зайцев вызвал к себе инженеров исследовательской группы Я. И. Лебедева и К. К. Нейланда. К этому времени он был назначен начальником центральной заводской лаборатории, которую ещё предстояло создать, объединив разрозненные цеховые и производственные лаборатории. Зайцев распорядился провести ряд исследовательских работ на мартеновской печи № 5, поскольку она первой в цехе была реконструирована с переводом на больший объём подины. В предложениях исследователей было предусмотрено буквально всё - и наиболее рациональное устройство подины печи, и системы отопления агрегата, и пути газоотведения.

Однако реконструкция девятой мартеновской печи была проведена без учёта этих рекомендаций. Работы по переустройству агрегата Зайцев полностью взял под свой контроль и выполнил его по своему разумению. Даже начальник цеха и его заместитель оказались в роли сторонних наблюдателей. В результате печь не обновлена, а "изуродована", как отметил в своей объяснительной записке К. Нейланд. Он показал, что было сделано неправильно и как это сказалось на работе печи. Пошли тяжёлые аварии с потерями металла и естественными срывами производственных заданий.

А всю вину за провальные итоги реконструкции Зайцев свалил на Нейланда. "Получилось так, - с возмущением пишет Кристап Кришьянович, - что Нейланд - вредитель, а Зайцев - бдительный, технически грамотный инженер. Между тем отдельные инженерные решения, предложенные для девятой печи, внедрены и успешно работают на других агрегатах, обеспечивают высокий экономический эффект. А девятый мартен всего после сто первой плавки полностью выведен из строя и вновь требует полного обновления".

К. Нейланд поставил перед комиссией сложные, но вполне обоснованные вопросы высококлассного специалиста-металлурга. Ответы на них должны были стать основой для объективных выводов проверяющей комиссии. И комиссия действительно пришла к мнению, что обвинения против Нейланда необоснованны.

А Кристап Кришьянович за короткое время сумел построить научно-исследовательский цех комбината - центральную заводскую лабораторию. Она стала не только контролировать соблюдение технологических требований в цехах при производстве разнообразной продукции, но и проводить разнообразные исследования по совершенствованию этих требований с целью повышения качества магнитогорской металлопродукции.

Броня Магнитки

С первого дня объявления в стране военного положения ММК стал перестраивать сложное производство на выполнение оборонных заказов...

Уже неделю Кристап Нейланд не выходил из цеха. Глубокой ночью на три-четыре часа валился на раскладушку в красном уголке, превращённом в ночлежку для специалистов сталеплавильного дела. Ещё до начала утренней смены вскакивал и шёл в цех готовить очередную пробную плавку броневой стали. На шихтовом дворе чуть ли не своими руками загружал в мульдовые составы самый высококачественный металлолом, скрупулезно записывая в блокнот физическое состояние и химический состав металлошихты. Вместе со сталеварскими бригадами вёл завалку лома в мартены. Следил за заливкой чугуна. Особенно тщательно контролировал режим плавления в печи. Под контролем майора-военпреда взвешивал на опломбированных весах все легирующие добавки, меняя последовательность их внесения в плавку: то хром за молибденом, то, наоборот, молибден за хромом. Скоро понял, что никель и молибден можно задавать в плавку и в самом начале её доводки: они, благодаря более низкой температуре своего плавления, легко и свободно растворяются в жидком металле. А вот с тугоплавким хромом - просто беда.

Нейланд фактически одновременно работал в эти дни на мартене и обер-мастером, и мастером производства, а также контролировал ход всех технологических процессов. Подхватывал со сталеваром и его подручными тяжеленный пятиметровой длины стальной шомпол и, затолкав его через отверстие в крышке центрального завалочного окна, аккуратно помешивал драгоценное варево в огненной ванне печи. По степени оплавления шомпола через двадцать пять секунд намётанным глазом достаточно точно определял температуру плавки. Кристап чётко представлял её на шкале воображаемого градусника: температура плавки должна быть доведена до 1570 градусов по Цельсию, не меньше. А ещё лучше - до 1600 градусов. Но пока греешь металл, можно выжечь из него весь углерод, что совершенно нежелательно для получения брони. Только на высших температурных отметках может происходить соединение железа с тугоплавкими молибденом и хромом, но введение в плавку хрома каждый раз приводит к бурному образованию шлака, который начинает рваться из печи через ложные пороги завалочных окон.

Члены броневого бюро Нейланд, Левин, Вергазов и директор комбината Носов давно получили эти формулы химических процессов теоретическим путём. А вот как воплотить их на практике, да ещё в большегрузных мартенах с "кислым" подом - не знали. Неужели и в самом деле хорошая броня может выплавляться только в небольших мартеновских печах и только дуплекс-процессом?

Первая пробная плавка не получилась совсем. Вторая по своему химическому составу оказалась ближе к заданному анализу, зато третья почему-то тоже "ушла в молоко". Была забракована и четвёртая плавка. Пятая и особенно шестая уже почти повергли всех специалистов в отчаяние.

Николай Вергазов, единственный из представителей секретного НИИ-48 имевший практический опыт выплавки броневой стали старым дуплекс-процессом, стал поговаривать, что пора прекратить эти дорогостоящие эксперименты и вернуться к проверенной технологии, чтобы не загреметь на Колыму. Алексей Безденежных, направленный на помощь Нейланду из заводской лаборатории, угрюмо отмалчивался, глядя в сторону. Сталевар Михаил Артамонов, не привыкший к неудачам, матерился и смачно плевался.

Седьмая пробная плавка выпала на долю бригады сталевара Тихона Абраменко. В ходе подготовки учли все промахи, допущенные на предыдущих шести плавках. Нейланд почти не заглядывал в свою тетрадь: все операции от заправки подины печи и завалки лома - до выпуска металла и подачи в сталеразливочный ковш последних легирующих присадок - накрепко выстроились в памяти в стройную и чёткую схему.

Едва дождавшись конца плавки, все специалисты с пробой только что рождённого металла пошли в лабораторию. Через некоторое время вернулись на рабочую площадку светящиеся от широких улыбок. "Получилось!" - не уставал повторять Николай Вергазов. Он, со слезами на глазах, обнял растерявшегося Тихона Абраменко. Даже Григорий Носов, приехавший в цех к выпуску плавки, засветился в широкой добрейшей улыбке.

- Расслабляться, однако, нет времени, - произнёс Кристап Нейланд. - Сейчас нам следует написать подробнейшую технологическую инструкцию, сформулировать для сталеварских бригад все последовательные операции, не упуская ни единой мелочи.

- Нет, - твёрдо вмешался Носов. - Прежде всего вам необходимо немного отдохнуть. Впереди ещё много важных дел, поберегите себя для них.

А по-другому и не могло быть на трудовом фронте, работающем по законам военного времени. Продолжая возглавлять в составе броневого бюро мартеновский сектор, Кристап Нейланд принимал непосредственное участие в разработке и внедрении технологий выплавки стали для всех важнейших военных заказов. Начальник группы лабораторий знаменитого ЦНИИ-48, переведённого после окончания войны в Свердловск, начальник броневого бюро на ММК С. И. Сахин в своём официальном отзыве так конкретизировал работу Нейланда в составе той самой секретной организации: "В броневом бюро товарищ Нейланд, как специалист по сталеплавильному производству, занимал должность начальника мартеновского сектора. Накопленный годами опыт и технические знания в этой области создали ему авторитет, который подкреплялся хорошим сочетанием объективного аналитика и оперативного экспериментатора. Инженер К. К. Нейланд является одним из инициаторов освоения выплавки весьма ответственных и высоколегированных марок стали в основных печах большого тоннажа, которые до этого времени выплавлялись только в кислых печах среднего тоннажа".

Глубокий интерес Нейланда к научной деятельности послужил основанием для направления его после окончания войны в Ригу для возрождения Латвийского государственного университета и создания Рижского политехнического института, который он со временем возглавил.

К. К. Нейланд умер в 1960 году, ему был 61 год.

Миндихан Котлухужин

Источники:

1. Магнитогорский металл
2. Магнитогорский металл

https://strojmet.ru/tovar/125