Загадка медного голоса

"А теперь - только медь!" - после этой фразы дирижера умолкают все инструменты и зал наполняется особыми (в зависимости от состава оркестра) звуками труб, валторн, тромбонов, фанфар, саксофонов...

Нельзя, конечно, говорить - что все это чисто медные инструменты, но главный материал для их изготовления все-таки медь. Что дает она звучанию инструмента? Когда обращаешься с этим вопросом к музыкантам, они часто отвечают одним словом "вязкость". И больше почти ничего не могут прибавить. Нет хотя бы сколько-нибудь строгого перевода на обыденный язык этого сообого музыкального термина. Не поддается оно точному "измерению". "Вязкость" меди музыканты только слышат. И даже такие слова, как "густота", "наполненность", "пластичность", "насыщенность", не могут передать неуловимой характеристики звука.

Самым меднозвучным инструментом издавна считают колокол. Впрочем, так ли это? Память при упоминании колокола тотчас подсказывает иное словосочетание, например "серебряный перезвон".

Какой из металлов и сплавов больше подходит для колоколов, люди знали очень-очень давно. Однако это знание было сродни "немому" искусству металлурга - оно до самого недавнего времени было чисто интуитивным, однажды кем-то полученным и передававшимся из поколения в поколение колокольными мастерами. И лишь недавно приоткрылась тайна звучного металла.

По четырем главным параметрам спорят металлы и сплавы за первенство в колокольном деле: плотности, упругости, твердости и доле механической энергии, которую они рассеивают за одно полное колебание. Эти критерии, выведенные из механики и акустики, считают достаточными для определения самого звучащего материала. Представим себе необычный конкурс. В борьбе за первое место участвуют сталь, чугун, медь, бронза, латунь, алюминий, серебро. Условия конкурса должны, естественно, быть для всех равными. Поэтому нужно изготовить из каждого "претендента" по колоколу одинаковой формы и с одинаковой высотой основного тона. Сначала конкурентов проверяют по формуле немецкого акустика Хладни, в которую входят такие параметры колоколов, как частота звука, толщина ударной части колокола, его высота от основания или диаметр у основания, модуль упругости металла, его плотность. Частота звука у всех колоколов не может быть одинаковой - ведь у каждого из материалов свое отношение модуля упругости к плотности. Очевидно, это можно выправить, только изменяя размеры. Первый наиболее ощутимый "минус" получают сталь, алюминий и серебро - колокола из них будут самыми большими. Зато по твердости (свойство тоже очень важное) плохие оценки, кроме алюминия и серебра, получат еще латунь и медь. Последний параметр - мера затухания механических колебаний - вносит окончательную ясность. У всех претендентов он в несколько раз хуже, чем у бронзы. Сталь и чугун слишком жестки и потому вместо звона издают резкий отрывистый "лай".

Единственный материал, который пришел к финишу без единой потери, "набрав сто очков", это - бронза. Мало того, у нее есть еще и дополнительные преимущества. Стойкость против коррозии, отсутствие изменений внутренней структуры при вибрациях, чего, кстати, не скажешь о стали. В общем, бронза - материал самый "колокольный", звучный!

И все-таки, как же быть с известными фактами, что богатые сибирские купцы жертвовали церквам золотые колокола и что серебро добавляли для лучшего, "серебряного" звучания?

Все это чистейший обман и заблуждение! Не было золотых колоколов - были только позолоченные. Самый тщательный анализ показал, что серебра в лучших благозвучных колоколах часто не было совсем, а если иногда его обнаруживали, то в ничтожных количествах. Чтобы окончательно прояснить дело, в Англии отлили несколько одинаковых по форме бронзовых колоколов с разными добавками этого благородного металла. Звон их оказался тем более "жидким", слабым, чем больше они содержали серебра.

Загадка медного голоса

Но как же тогда понимать просьбы литейщиков серебрить колокола?.. Сегодня исследователи колокольного дела склонны видеть в этом лишь хитрость литейщиков: они, о чем свидетельствуют многие описания очевидцев, предлагали купцам серебрить колокол сразу же,едва загорался в печи огонь, то есть задолго до того, как металл начнет плавиться! Пожертвователей выпроваживали, мол не мешайте тонкой работе, и быстренько выгребали из печи благородное, но бесполезное для благозвучия серебро. Оно почти всегда было во много раз дороже меди - в этом, как признают теперь специалисты, и состоял секрет "серебряного перезвона".

Впрочем, однажды произошла своеобразная переоценка, и медная монета даже сравнилась по достоинству с серебряной. Екатерина I распорядилась делать медную монету такой же ценности, как и серебряные, которых в ту пору в казне было маловато. И вот монетчики рассчитали - рублевая медная монета должна иметь вес... 1,6 килограмма. Делать нечего, царского указа не ослушаешься, сделали медный рубль. Это был квадрат со стороной 20 сантиметров... Такими рублями в 1748 году императрица Елизавета выплатила награду М.В. Ломоносову за написанную им оду. Деньги везли на двух подводах!

Непревзойденными мастерами в литье колоколов были русские умельцы. Когда в 1730 году императрица Анна Иоанновна обратилась к французскому мастеру и члену Парижской Академии наук Жерменю с просьбой отлить в Москве колокол весом двенадцать тысяч пудов, тот счел предложение розыгрышем. А вот "артиллерийского ведомства колокольный мастер" Иван Федорович Моторин с сыном Михаилом ничего необычного в таком поручении не нашли и в 1733 году принялись за дело. В первый раз при отливке случилась авария. Потом вскоре умер Иван Моторин. Но его сын отлил все-таки колокол в 1735 году, и если бы не ужасный пожар, случившийся в Москве через два года, висеть бы двухсоттонному исполину на колокольне Ивана Великого. В панике пожара народ, испугавшись, что колокол расплавится, стал поливать его водой. Металл не выдержал такой "закалки" и треснул. Огромный кусок бронзы откололся... И только в 1836 году усилиями трехсот двадцати солдат, которые приводили в движение двадцать огромных кабестанов, Царь-колокол был водружен на гранитный пьедестал...

Сложен, многотруден и чрезвычайно интересен был процесс создания колокола, появления которого всегда ждали, как праздника. Это было не столько ремесло, сколько искусство. И муза этого искусства воспета в замечательной поэме Фридриха Шиллера "Песнь о колоколе", строфы из которой поставлены эпиграфом к этой главе. Колоколам посвящены поэмы Гете и Эдгара По. О волнующем сердце и ум колокольном звоне писали прекрасные стихи Данте, Мильтон, Шекспир. Каждому, наверное, известен и замечательный перевод И. Козлова стихотворения Т. Мура "Вечерний звон", которое было положено на музыку. Кстати, и великие композиторы, как русские (Глинка, Мусоргский, Римский-Корсаков, Бородин, Чайковский, Глазунов, Рахманинов, Прокофьев), так и зарубежные (Вагнер, Пуччини, Мейербер), нередко включали в свои произведения колокольный звон.